- Я даже не догадывался, что положение столь затруднительное, - честно признался Виттон. – Значит, и слухи доносят не так уж много. Откровенные небылицы вообще далеки от настоящего положения дел, так что да – Лейле удаётся почти всё скрывать.
- Да ей под силу скрывать всё, кроме своего отсутствия! – в отчаянии воскликнул Левмер. – Как подумаю, что она додумается обзавестись каким-нибудь двойником и тогда вообще положение станет неконтролируемым! Я должен сделать всё, чтобы не допустить этого. Мне надо предотвратить возможную катастрофу и при этом уберечь доброе имя герцогини Амертсон.
- А что охрана?
- Они в доме почти не появляются, охраняют лишь ворота. Лейла запретила ходить за ней попятам. А сам я не могу этим тоже заниматься, ведь множество дел часто заставляют меня покидать не только резиденцию, но и вообще Эдистер, - пояснил Эдуард и с надеждой спросил: - Ты можешь хоть чем-нибудь помочь?
- У меня нет надёжных людей, за которых бы я не глядя поручился, - сказал Риг. – Все мои друзья уже старше меня и в охранники не годятся. Да и Лейла мало с кем из них знакома, а малознакомых людей она тоже не примет.
- Это правда, - согласился Левмер. – И если прибудет охрана от меня или тебя, то она тут же поймёт откуда ветер дует. Заподозрит слежку и станет ещё осторожнее.
- Значит, поговорить с ней у тебя не получается? – решил уточнить бывший начальник полиции.
- Нет. Она закрывается, делает вид, что не понимает о чём я говорю, всё отрицает и называет меня паникёром, - перечислил все результаты своих расспросов управляющий.
- Трудный случай, - покачал головой Виттон. – Тут просто слежка не поможет. Да и навредить герцогине нельзя – если её имя пострадает, это не сделает нам чести.
- Нам? Значит, ты согласен помочь? – воспрял духом Эдуард.
- Ну, не обещаю, что точно помогу, но я подумаю, что можно сделать, - осторожно ответил Риг. – Внучку Самуила Амертсона я не могу оставить без присмотра – ведь он был мне другом, несмотря на то, что я из простолюдинов. Пусть сейчас я не знаю, что лучше предпринять, но, если у тебя появятся идеи, обращайся в любое время.
7. Три и одна.
С каждым днём состояние Стеллы становилось всё лучше, но в себя она по-прежнему не приходила. На десятые сутки, по исчислению земным временем, после крушения катера Модеста решила вывести её из забытья.
Экипаж «Миража» собрался у кровати Стеллы. Модеста начала передавать своей пациентке жизненную энергию. Терианка слегка пошевелилась, тяжело вздохнула, но не очнулась. Врач настойчиво продолжала своё дело, добиваясь нужного результата. Глориоза и Олдама внимательно следили за состоянием гостьи.
Стелла слышала шум в ушах, её голова казалась тяжёлой, все мышцы болели. Она поняла, что приходит в сознание, но вместе с этим в ней пробудилось и нечто иное: ужас, пережитый ею в момент катастрофы. Стелла не знала, что с ней происходит и где она, но изо всех сил пыталась остаться в забытье, и не видеть действительности, которая – она в этом не сомневалась – была нестерпимо страшной. Через минуту её боль утихла и почти не ощущалась, сознание прояснилось, откуда-то взялись силы и шок прошёл. Что-то мягко и ненавязчиво воздействовало на неё, успокаивая и укрепляя.
Сверхисследовательница открыла глаза и увидела какое-то светлое расплывчатое пятно. Зрение быстро нормализовалось, но она ещё несколько секунд как-то бессознательно созерцала нежно-сиреневые цветы, которые стояли на полке, прикреплённой к стене. Зелёные ветви и роскошные листья этого изысканного растения спускались почти до пола.
«Терианские розы», - подумала Стелла, сразу же безошибочно определив тип и происхождение цветов.
Эти розы с родной планеты мягко вернули её в действительность, не вызвав нового стресса и заставив отступить ужас, который оставался в ней со дня аварии. Постепенно, словно оттаивая, Стелла вышла из заторможенного состояния. Шок сменился в ней удивлением, в душе началось слабое движение. Она осознала, что жива и даже не так уж плохо себя чувствует, учитывая, что катастрофу пережила не шуточную.