Внутри у Светы все съежилось, и противные мурашки побежали по телу. Она точно помнила, что вчера вечером именно эта дверь оставалась единственной запертой.
А теперь зал открыт.
Внезапно стало холодно. И страшно неуютно.
Медленно пятясь, Света добралась до спальни и юркнула туда, чтобы одеться и немного прийти в себя.
Как же так получилось? Если только предположить, что в безумном угаре Света сама открыла эту дверь? Вряд ли. Почему-то именно в зале страшнее всего находиться. Хотя, кто знает? Вчера вечером Свету было не узнать. Она сама для себя оказалась неожиданно смелой. Но что же делать?
Для начала подумать, конечно же. Да, в последнее время странностей вокруг происходит очень много. Но ведь и сама Света не могла быть твердо уверена в своей адекватности. Измотанные нервы, хроническая усталость. И, скорее всего, это она на самом деле открыла дверь, в неистовом кураже желая победить саму себя.
Да, наверное. Возможно. В конце концов, пусть будет так.
Для завтрака не нашлось ничего, кроме кофе. Впрочем, так даже лучше – собраться и пойти куда-нибудь в кафе. Чтобы круасаны или пончики, а может, и то и другое. Не торчать же весь день дома, где совершенно непонятно что происходит.
Кофейня под странным, но уютным названием «Кошка» согревала и успокаивала. Пахло корицей и ванилью, как-то по-особому душевно и тепло. Окна, увитые зелеными лианами, поблескивали за полупрозрачными нитяными шторами. По-разному сервированные столики стояли по углам и вдоль стен, а посередине зала мерно журчал фонтанчик, выполненный в виде пейзажа с водяной мельницей.
Свете захотелось остаться здесь как можно дольше, может быть, даже прослыть неприличной и постараться растянуть завтрак до полудня. В конце концов, разве приготовишь дома такие умопомрачительные пончики? А тут еще картины на стенах, ну просто ах!
Вот так незаметно исчезли со стола кофе, круассан с шоколадной начинкой, еще кофе, еще пончик. Уф, пожалуй, хватит. А то не получится выйти из-за стола. Теперь можно просто полюбоваться бегущей водой, послушать тихую ненавязчивую музыку и немножко помечтать. Ведь как бы ни было плохо, суетно и суматошно, всегда у каждого в сердце есть что-то, помогающее не сломаться. Света прикрыла глаза и унеслась в сказочный мир вечного лета, на берег теплого моря, где пальмы касаются листьями белой пены прибоя, а солнце вечерами тонет в опаловом зеркале. Туда, где звучит испанская речь, и гитары звенят от неразделенной страсти. В края, где любовь так же горяча, как прибрежный песок в полдень, и настоящие кавалеры посвящают своим дамам прекрасные поэмы и поют вечерами чувственные серенады.
Внезапный телефонный звонок буквально вышвырнул Свету из чудесного путешествия и вернул в кофейню.
- Привет, - сказала Оля. – Ну что, как дела?
- Не знаю, - честно ответила Света. – То ли я с ума схожу, то ли этот случай со старухой имеет какие-то последствия. А у тебя что?
- Есть новости, но не для телефонного разговора. Ты свободна сегодня?
- Я по жизни свободна, - невесело усмехнулась Света. – Что сегодня, что вчера, что завтра.
- Это хорошо. То есть, не совсем. Уй, короче, давай где-нибудь уже найдемся. Ты где сейчас?
- Около парка Белинского. Кафешка тут прелесть.
- Не хочу в кафешку. А вот парк – это тема. Давай, я скоро.
Света нажала «отбой», расплатилась по счету и вышла на узкую пешеходную улочку. Там ее сразу окружила та особая воскресная суета, в которой галдят и бегают дети, беззаботно гуляет молодежь, а взрослые идут вслед за малышами, и в их глазах видна только серая непроглядная тоска.
В воздухе пахло опавшими листьями и сахарной ватой. Света медленно брела по потрескавшейся дорожке и смотрела, как в воздухе летают и кружатся желтые и оранжевые пятна.
Еще чуть-чуть, и она снова унеслась бы в чарующий мир своей мечты, но тут кто-то закрыл ей глаза руками.
- Оль, не пугай.
- Светик, приветик, - раздалось из-за спины. – Ну, как ты?
- Вроде нормально. Сама не знаю. Хожу вот, гуляю. А у тебя там что?
- Короче, слушай. Дело возбуждать не стали из-за отсутствия состава преступления. Ну, это было очевидно. Никому не надо. Но слушай, что я тебе скажу. В квартире точно кто-то был. У этой бабки, по словам соседей, был старческий скрипучий противненький такой голос. А я твою запись слушала. Не она сказала это «не надо, пожалуйста». Вот так.
Некоторое время Света шла молча, разбрасывая ногами сухие листья. Потом повернулась к Оле и дрожащим голосом спросила: