- Идут.
- Слышу!... Вот только…
- Только что?
- Только все еще трудно понять, почему Ягелло желает, чтобы все сделал этот волк-крестоносец?
Бильген осклабился в усмешке.
- Князь мудр, он желает иметь чистые руки, чтобы потом, если бы все сделалось известным, никто бы не лаял, будто бы он приказал убить собственного дядю.
- Говоришь – мудрый? А вот мне кажется…
Бильген приложил ему палец к губам, значаще глядя на Зыбентея, после чего спросил:
- Ты будешь разговаривать с крестоносцем или я?
- Мне все равно. А кто это?
- Книпроде, брат Великого Магистра… Хорошо выбрали, это самый храбрый во всем Ордене человек. Говорят, что сердце его крепче панциря его доспехов.
- Поглядим… У самых твердых мякли руки, когда вставал они перед Кейстутом. Жмудины верят, будто бы он может убивать крестоносцев взглядом.
Бильген весело рассмеялся.
- А может князю хотелось проверить: правда ли это, ха, ха, ха, ха!... Не больай, этот человек в сотне битв участвовал; хотелось бы мне иметь столько же грошей, сколько он наших убил.
- Тьфу! – сплюнул Прора.
Они замолчали. Через мгновение крестоносец, держа свой шлем в левой руке, а правую – на рукояти короткого кинжала, сунутого за пояс в том месте, с которого свисали цепочки, удерживающие ножны меча, встал перед ними.
- Кто из вас управляющий замком? – спросил он.
- Это я, - ответил Прора, выныривая из тени.
Комтур повернулся к нему и злобно процедил:
- Тогда почему брата Великого Магистра Ордена приветствует в воротах какой-то слуга?
Прора затрясся от злости, он хотел уж было рявкнуть что-то, но вновь почувствовал руку своего брата, только теперь на плече. Бильген вышел вперед и сладким голосом сказал:
- Прошу прощения, благородный комтур, но мы ожидали вас несколько позднее. Мой брат дарит Орден таким же уважением, как и все мы, доказательством чему может быть приготовленный для вас ужин…
- Я не стану есть… - перебил его Книпроде, едва удержавшись от того, чтобы не сказать: с вами! – давайте сразу же к делу. Где пленник?
Бильген вынул из руки брата тяжелый ключ и показал его крестоносцу со словами:
- В подземелье.
Книпроде отдал шлем одному из кнехтов, поглядел на ключ, словно перед ним была некая диковина, и спросил:
- Куда?
Они отправились по лестнице в подвалы, не обменявшись ни единым словом. Только внизу крестоносец спросил у Проры:
- Он сам?
- Нет, с ним слуга, Остафий Омулич.
- Он будет мне мешать.
- Не будет, - глухо заметил на это Прора.
Все остановились перед дубовой дверью. Бильген вставил ключ в замок, дважды повернул и обеими руками дернул за ручку. Дверь злобно заскрипела и раскрылась настежь. В слабом свете показался сгорбившийся силуэт человека, готового к сражению.
- Выйди! – приказал ему Бильген.
Человек не пошевелился. В бледном освещении факела горели белки его глаз. Бильген отступил в сторону, и в тот же самый миг слуга Проры нажал на спусковой крючок арбалета. Болт погасил один глаз мужчины, пробивая череп навылет и бросая Омулича навзничь. Тело за ноги выволокли в коридор, а крестоносец направился к двери, двая знак кнехтам, чтобы те обождали. Тут же подскочил Бильген.
- Господин! Сам?...
- Да.
- О, Господи! Благородный господин!...
- Чего ты боишься? Ведь у меня есть оружие, а у него нет.
- Так ведь он и голыми руками справлялся с оружными!...
- Паршивыми тогда должны были быть те рыцари. Сойди с дороги.
- Господин! – не уступал Бильген, - нельзя ведь его мечом… ну… князь Ягелло требовал, чтобы не было крови… князь хотел…
Литвин приложил ладони к шее и призвал на лицо ужасную гримасу удушаемого. Книпроде вздрогнул.
- Знаю. Ваш князь желает, чтобы все выглядело на самоубийство через повешение. Я бы не стал браться за это, если бы не то, что… В общем, не твое дело! Отойди.
Бильген пропустил его. Комтур вошел в высокое помещение с забранным решеткой отверстием наверху и захлопнул за собой дверь. Какое-то время он водил глазами, чтобы те привыкли к еще большей, чем в коридоре темноте, поскольку камеру освещал лишь несчастный светильник.