Эта история всплыла, когда Пантера сказал про отца секретарши. «Как мог погибнуть отец девушки, почти ребенка, в наше мирное время?» — вертелось у него в голове, однако расспрашивать он не посмел. Только заметил:
— Ничего подобного не доводилось читать.
— И не прочтешь. Это один из тех случаев, которые в газету не попадают.
Они снова заговорили о гибели Петра и Спаса. Подполковник внимательно выслушал рассказ Коева о его встречах с Вельо и Докой, заинтересовался и репликой Ани о том, что Ш. жив…
— Ты всю королевскую рать впряг в свою повозку.
— Не то ее не сдвинешь с места, — не остался в долгу Коев.
Обсудили кое-какие подробности, и Пантера вспомнил о материалах, связанных с убийством.
— Знаешь что, дам я тебе эту папку. Покопаешься на досуге, умом пораскинешь.
Коев с готовностью согласился.
— Пойдем в кабинет моего заместителя по ГАИ, он как раз в отпуску.
Рабочая комната заместителя была увешана диаграммами и плакатами, наглядно демонстрирующими правила движения моторизованного транспорта. Окинув их беглым взглядом, Коев уселся за стол и сразу весь ушел в пожелтевшие страницы. Надпись на папке гласила:
Коев выписал номер дела и углубился в чтение.
На первой странице шли показания полицейских агентов. «Двое коммунистов собирались бежать в лес к партизанам, при поимке оказали сопротивление, а господин начальник лично…» «Безграмотные простофили, — подумал Коев, — неучи, дубины стоеросовые служили в околийском участке. Не буквы — сплошь закорючки выводил Шаламанов, одна подпись чего стоит, так и прет самонадеянностью…» Коев напрягал память, вспоминая лекции по графологии, как можно истолковать такую заковыристо написанную фамилию? Дипломатичностью? Скрытностью? Вряд ли. Шаламанов проявил себя жестоким хитрюгой, коварным фашистским прихвостнем, дипломатичностью здесь и не пахнет… Дальше следовали казенные протоколы, заключение о смерти Петра и Спаса. Больше ничего. Однако внимание Коева привлекли красные цифры в верхнем правом углу последней страницы — третья и четвертая страницы отсутствовали. Надо же, какая досада. Коев снова принялся листать тощую папочку. Следствие велось уже после победы. Он перечитал свидетельские показания Ангела Бочева, Доки, Петра Дянкова, Вельо… А почему Старого не допрашивали? Он снова перелистал — сомнений не оставалось, Старый нигде не упоминался. Невероятно! Как могли обойти человека, ближе всех стоявшего к Петру и Спасу?! Коев пошел в соседнюю комнату.
— Я не вижу здесь показаний Старого. Разве его не допрашивали?
— Должны быть. Как так не допрашивали? Допросили и Старого.
— В деле ничего нет.
Пантера порылся в папке.
— Действительно нет. Сейчас спрошу Колева. Алло! Колева мне. Колев? Почему в деле Спаса и Петра отсутствуют свидетельские показания Ивана Коева… Да, Старого. В городском, говоришь? Понятно.
Коев напряженно слушал.
— Ну что?
— Когда обсуждали тот поступок Старого в горкоме партии, кто-то заинтересовался его показаниями, затребовал их, ему и отдали. Я-то точно знаю, что они лежали в папке.
— А ты не помнишь, как отец излагал случившееся?
Подполковник задумался.
— Приблизительно помню. Он вкратце описывал, как организовал встречу подпольщиков с партизанами, однако полиции стало об этом известно, и была устроена засада. В перестрелке парни погибли.
— И все?
— Да нет, не все. Старый высказывал какие-то смутные догадки, сомнения…