— Что? — резко спросил Моррисон, явно не понимая, в чем дело.
Лейк объяснила ситуацию, стараясь говорить спокойно.
— Нет, это был не я, — ответил директор. — Но давайте я прямо сейчас пойду в комнату Уилла и перезвоню вам через десять минут.
Меряя шагами коридор, Лейк пыталась убедить себя, что все в порядке — иначе директор лагеря был бы в курсе, — но по мере того как время шло, а он не перезванивал, ее беспокойство росло. Уилла похитили? Имеет ли все это какое-то отношение к Джеку?
Спустя пятнадцать минут ее блэкберри зазвонил.
— Нет никаких причин для беспокойства, — сказал директор. — Уилл крепко спит, а воспитатель говорит, что весь день мальчик чувствовал себя прекрасно. Похоже, кто-то ошибся номером.
«Должно быть, так и есть», — подумала Лейк. Во-первых, Уилла звали просто Уилл, а не Уильям, и кто-то, знакомый с ним, вряд ли допустил бы такую ошибку. И зачем кому-то из ее знакомых звонить в такое время? Ее мысли вернулись к Джеку. Не он ли имеет отношение к этому? Но чего он добьется таким образом? Она снова забралась в кровать, и ей потребовалось около часа, чтобы заснуть.
Утром она проснулась с чувством тревоги по поводу ночного телефонного звонка и разговора с Хочкисом. Было почти облегчением оказаться час спустя в автобусе, в который она села на Восемьдесят шестой улице, направляясь на Парк-авеню, в клинику, где лечили бесплодие.
Сегодня она планировала закончить сбор информации об их методике. На это место ее порекомендовал доктор Стив Салман, ответственный сотрудник, с сестрой которого Соней Лейк дружила еще в колледже. Частные клиники по лечению бесплодия, в отличие от филиалов больниц и университетов, должны были постоянно заботиться о своей репутации. Считалось, что во главу угла там ставят прибыль, а не лечение пациентов. Лейк наняли помочь клинике преодолеть такое предубеждение и выделить ее из ряда конкурентов.
Ей было интересно принять такой вызов. Маркетинговый трюк тут заключался в том, чтобы найти уникальный аспект продукта, или компании, или ее главное преимущество и выжать из него все возможное. Для Лейк поначалу это было подобно изучению картины, на которой непонятно что изображено. Как и большинство клиник по лечению бесплодия, эта обращала особое внимание на экстракорпоральное оплодотворение — процесс, при котором женские яйцеклетки удаляются из матки, а после оплодотворения спермой в чашке Петри или пробирке их вновь возвращают в тело женщины или замораживают на будущее. Клиника особенно успешно работала с женщинами старше сорока лет. Лейк предстояло найти аргументы для привлечения сюда более молодых пациенток. Через полторы недели она хотела поделиться своими идеями с двумя партнерами компании.
Лейк нравилась ее работа в клинике, но она всегда секунду колебалась, прежде чем войти в здание. Пространство приемного отделения ограничивалось приятными зелеными стенами и плюшевым ковровым покрытием, но Лейк здешняя атмосфера казалась излишне меланхоличной. Хотя сидевшие там женщины — одни с мужьями или бойфрендами, другие в одиночестве — вовсе не казались угрюмыми или мрачными, Лейк видела, какими печальными и измученными они были на самом деле.
Она сочувствовала их боли и страданиям. Сама Лейк никогда не страдала бесплодием, но родимое пятно поселило в ней чувство отчаяния и безнадежности с самого раннего детства. Когда ей было одиннадцать, она стала считаться в школе интеллектуалкой, занималась бесчисленными художественными и историческими проектами и притворялась, будто для нее ничто больше не имеет значения. В действительности же ей отчаянно хотелось быть нормальной, привлекательной и никогда больше не видеть выражения удивления и жалости в глазах людей. Доктор избавил ее от мучений с помощью лазера. И теперь ей не нужен был психолог, чтобы понять, почему медики вызывают у нее доверие и восхищение.
Последние две с половиной недели она работала в маленькой комнате заседаний. Сегодня, как обычно, она прошла туда по заполненным людьми коридорам — мимо кабинетов докторов и медсестер, тихих смотровых кабинетов, похожей на космический корабль эмбриологической лаборатории с поднимающимся окном в операционную, где священнодействовали с яйцеклетками и эмбрионами. Когда Лейк приступила к работе, открыв папку, лежавшую на столе в комнате заседаний, одна из медсестер, темноволосая девушка ирландского происхождения по имени Мэгги, прошла мимо открытой двери и приветливо улыбнулась ей. В клинике работало около дюжины человек, но Мэгги относилась к Лейк приветливее многих. Равно как и доктор Гарри Клайн, психолог-консультант.