Когда она со всей кротостью в словах и в голосе объявляет ему, что любит Ораса, ревнивец испытывает желание дать ей оплеуху. Эта крайняя мера защиты обнаруживает глубину его грубости, тупости и эгоизма. Отныне, как бы он ни страдал, никто его не пожалеет. Он заслужил свои мучения; после его фанфаронства в первом акте они только смешны. Он с ужасом замечает, как сильно увлечем этой красоткой — настолько, что не может без нее обойтись. Теперь он знает, чего она стоит и какая горькая судьба уготована ему. Но он уже только жалкий старик, охваченный вожделением к молоденькой девушке, которую берег для себя и от которой не в силах отказаться. Он идет на безоговорочную капитуляцию:
Агнеса и хотела бы, но это не в ее власти. Тогда Арнольф умоляет:
Вот он и унижен до того, что пытается любезничать. Из властного господина он превращается в воздыхателя. Вожделение переходит в страсть. Он на все согласен. Агнеса будет делать все, что ей заблагорассудится. И снова неудача. Он не сдается, изрыгает недостойную угрозу, подчеркивающую его низость:
И действительно, Арнольф вскрыл самые глубины своего существа. Здесь комедия останавливается. Развязка надуманна и неестественна; она не интересует Мольера; по правде говоря, она никого не интересует.
Характер Арнольфа так объемен, он предоставляет актеру столько возможностей, что его трактовали совершенно по-разному, даже противоположно. Исполнитель этой роли может подчеркнуть комическую ее сторону, как делал и Мольер: мужлан, пузатый, толстый, чванящийся своим богатством, самодовольный, тупой и сластолюбивый. Он может быть сух, наставителен, движим почти свирепой чувственностью, каким был Луи Жуве. Это может быть остроумный, насмешливый эпикуреец, разыгрывающий самого себя, прежде чем угодить в собственные сети. Наконец, он может быть лицом почти трагическим и вызывающим жалость, несмотря на свое самодовольство. Все здесь равно приемлемо, потому что все это есть в Арнольфе в разные минуты, а иногда и одновременно. Это один из самых многогранных, а следовательно, и самых человечных, несмотря на все его крайности, персонажей у Мольера. Потому в нем и воплотился навечно этот тип — старик, влюбленный в молоденькую и воспитывающий ее на радость другому.
АГНЕСА
Ее характер столь же, если не более, сложен. Она тоже претерпевает эволюцию (как и в случае Арнольфа, несколько ускоренную правилом трех единств). Эта простушка не так уж наивна — чтобы не сказать больше. Арнольф уговаривает себя и пытается убедить Кризальда в ее глупости. На деле все наоборот: она ничему не обучена, но наделена сообразительностью и бойкостью; в неказистых на вид ножнах — острый и отлично закаленный клинок. В начале пьесы неясно, умна ли она, в насмешку ли она спрашивает про появление детей из уха. Сперва это милая куколка, марионетка, которую Арнольф дергает за веревочки, немного злоупотребляя своей властью. Затем, как и Арнольф, она оживает, одушевляется, начинает действовать по собственному разуму и собственной воле — к изумлению опекуна. Трудно сказать, насколько она искренна, когда оплакивает смерть котенка, когда кажется насмерть перепуганной и лишь нехотя признается в пропаже ленточки, подаренной Арнольфом. Кто она — девица, сгорающая от нетерпения стать женщиной? Или, напротив, сама чистота души и тела и намерений? Тонкая штучка, руководствующаяся инстинктом или расчетом? Плутовка, которая готова выйти за старого богача, но, найдя лучшую партию — и молодость и деньги, — соответственно меняет тактику? Или она просто обворожительна и ее поведение только естественно для юной девушки, просыпающейся чувствами и сердцем? Эта роль предлагает бесконечное разнообразие трактовки, в зависимости от того, захочет ли актриса оттенить наивную грацию героини или подчеркнуть своей игрой двусмысленность иных реплик: ангел или продувная бестия — и все что угодно в этом промежутке. Когда Арнольф произносит перед ней проповедь о браке, она слушает как примерная ученица, не говоря ни слова. Когда он затем велит ей читать вслух «Правила супружества», она кротко повинуется; но как по-разному может раскрываться ее характер в этой сцене, судя по тому, какой тон, какое выражение изберет актриса! Здесь поворотная точка пьесы, ее кульминация. Судьба Арнольфа, по всей видимости, уже решена. Этот наивный человек, сделавший ставку на полное невежество своей ученицы (он ведь полагает, что ее следует обучить только любить его, молиться, прясть и шить), совершенно забывает, что она умеет читать и писать. Между тем в XVII веке процент неграмотных был очень велик, что становится очевидным при изучении нотариальных актов. А эта дурочка, выходит, могла почерпнуть какие-то сведения о жизни и о любви из тех самых ненавистных старику книжек. Отныне он обречен на поражение.