—Это кто, деда?
— Болотный царь, оржавинник. Весь в водорослях, ракушках, с рыжей бородой. На болоте вокруг него ржавые пятна. Это от железной руды. Когда болото ржавое, оржавинник от железа силу имеет. Он страшнее всех болотников. Глянь, у нас на Старой Топи железная руда есть, добывают люди. Сидит ли там?..
— Сидит, деда! — ахнул Стефанко. — В самом центре болота на корявом пне, как на троне, сидит огромный дедок с рыжей бородой, весь заросший! Руки, как ветки, загребущие, пальцев по десять, а глаза горят желтым!
— Давно я подозревал, что там его логово, а сам не видал, — пробормотал дед Евсей. — Нужно рудокопов наших предупредить, чтобы Оржавина стереглись. Ну, а ЕЁ видишь, внучек?
— Нет, не вижу… На самой вершине, где ее изба, словно грозовая туча клубится. Ничего в ней не видно, только сполохи синие, как гроза. Я по лесу смотрю, даже наших вокруг костра вижу… Нигде ее нет.
— Вот и хорошо, Стефанко, вот и славно. Если туча на вершине, значит, и она там сидит.
— Деда, на поляне в самой глухой чаще великан в белой шерсти на дудке играет и приплясывает. Ну и ноги у него огромные! И босые. А вокруг красный туман мелькает. Больше всего красного там.
— Это чугайстер играет, а майки и навки пляшут. У них тоже сегодня праздник, хотят вспомнить, как людьми были, вот и делают всё, как мы, только без костра.
— А рядом с той полянкой в траве красная искра горит. Большая! — заволновался Стефанко. — Деда, это точно жар-цвет! Он в большом кусте папоротника притаился и не улетает! Пойдём, возьмем его? Они пляшут, ничего не заметят!
— Да не нужен он нам, внучек. Я — стар, ни большого богатства, ни новых знаний уже не ищу. А тебе зачем? Тайны знать, с лесом говорить, и так сможешь. Клады открывать?
— Я хочу найти клад!
— Значит, и так найдешь, без папоротника. Цена за тот цветок страшная, внучек. Он одно любое желание исполняет. Может мертвого живым сделать на какой-то срок, может кого угодно убить, может любую тайну открыть, любую силу дать. Только… что отдашь ты ему взамен? Душу? Чужую жизнь? Папоротник ведь не просто так горит, он адским огнём горит. Людей сманивает. Он большой жертвы требует.
Как раз под святые праздники нечисть в самую силу входит, ведь потом им запрещено людям вредить. Жар-цвет говорит с человеком через его сердце и предлагает заключить сделку. Разве тебе нужен такой цветок?
— Ой, деда, не нужен… — испугался мальчик. — Значит, хорошо, что его почти никто не находит? Ищут, ищут, а он не даётся в руки!
— Он прикрыт от людей, но чует, кто готов цену заплатить, тому сам покажется, под ноги кинется.
— Деда! А если ОНА сорвёт этот цветок? Она тоже всё видит, смотрит сейчас, я чую, — мальчик поёжился от внезапного холодка. — Тогда ведь она такую силу получит…
— Не получит, внучек. Что-то говорит мне, что за ее душу жар-цвет уже не купишь, тёмная она слишком. А вот раньше — да… Кто знает, не сорвала ли она тот цветок, чтобы… Не знаю, чего она хочет больше жизни, но тайна у нее какая-то есть.
— Так ты всё-таки чуешь и видишь, деда! А говоришь, дара нет, — Стефанко открыл глаза.
— Я по делам сужу, внучек. Изменилась она. Раньше добрыми делами грехи молодости замаливала, а теперь… Что ж, раз тебе не страшно в лесу, оберег работает. Пойдем домой, хватит тебе видений сегодня.
Стефанко пошел за дедом, но перед глазами у него против желания клубился красный морок. И последнее видение было ярким, как утренний сон: огромный горящий жар-цвет срывает тонкая худая детская рука. А потом — темень.
20.
***
Всё лето над полями ходили грозовые тучи. Слепая шаркань с брюхом полным града по указке ветряных демонов охотилась на поля и посевы. Но в селении под горой случались только быстрые дождики, ни одна градина не упала на поля, хотя в городе и над мёртвой деревней град сыпал густо. Люди снова зауважали мольфарицу. Несли ей щедрые дары каждый месяц. Тёмных сплетен о ней и Мотриных причитаний слушать не желали.
Мальчишки постарше по утрам, если не ходили на рыбалку и не пасли коров, помогали родителям в поле. Стефанчик тоже собирал колоски, носил еду отцу, но большую часть дня проводил с дедом, собирал травы.