Он сидел на камне у реки, ждал деда — знахарь рано ушёл на дальний хутор помогать роженице, что лежала в горячке. Мольфарицу хоть уважали, но в такое важное время, когда нужно сидеть на горе и отгонять облака грозовым прутом, ее старались не отвлекать. Просьб составить лекарство или помочь советом у старого знахаря стало летом намного больше. Стефанчик увидел, как ватага мальчишек идет с реки. Младшие несли вёдра и сетки, а старший Матвей, брат пастуха Петра, того, что посватался к Горпине, играл на дудке. Ну как играл, дудка свистела, шипела, выпускала надрывные трели. Но иногда получалось похоже на весёленький марш. Заметив внука знахаря, мальчишки остановились.
— Привет, Стефанко! Гляди, что у меня есть, — Матвей показал дудку. — Волшебная! Знаешь, откуда взял? Брат сделал. Он с парнями весь месяц на верховинном лугу отару пасёт, но передал нам с Горпиной подарки. Для нее сорвал шёлкову косицу — цветок любви такой, знаешь?
— Знаю, по ту сторону гор его эдельвейсом его зовут. Дед говорил, редкий цветок. А тебе дудку дал? Сам сделал?
— Ясно, сам. Ты спроси, из чего? — Матвея распирало от гордости.
— Из чего? — послушно поддержал игру Стефанчик. Матвей перешёл на шепот:
— Мольфарица грозу от нас отвела, а у нее на вершине так гремело… Да все слышали, третьего дня. Вот, и молния прямо в огород шандарахнула, куст бузины сломала. Брат, когда утром мимо отару гнал, видел отломанную ветку. А это ж громовица! Сила в ней! Отрезал немного и дудку сделал, чтоб не скучно было на выгоне. Поиграть можно, развеяться… А она оказалась волшебная. Петро играет, и слышит голос Горпины, как она поёт. Он сперва дудку отдавать не хотел, но парни смеялись, они песню не слышали. Ему надоело, он мне подарил. Я что ни играю, военный оркестр слышу, большой, с трубами и барабанами. Правда, пацаны?
— Точно! Слышно, — подтвердила команда Матвея. — А у нас иногда слышно, как жабы квакают или утки крякают. Соловья ни один не смог вызвать, но тоже весело. Сыграй сам, попробуй, Стефанко.
Внучек знахаря с опаской взял дудку, помня, где она недавно росла. Осторожно подул в бузинную дудочку и не удивился, услышав тонкий жалобный голос:
Мольфарица меня убила,
На огороде схоронила.
Люди верят упырице,
Так и не найдут убийцу.
Пусть укажет громовица,
Что в избе ее творится…
— Что? Что с тобой? — мальчишки окружили Стефанчика, видя, как он побледнел.
— Вы тоже слышали? — прошептал внук знахаря.
— Мы слышали визг, будто колесо скрипело. И ещё как дитя плачет, и как собака скулит, жалостно, не от голода, от страха ли тоски по хозяевам. А ты что слышал?
— Матвей, принеси дудку деду, пожалуйста, — попросил Стефанчик. — Ему нужна громовица, дед у тебя ее задорого выкупит.
— Да бери так, если тебе надо, — великодушно отдал Матвей. Наклонившись близко к уху Стефанчика, он шепнул: — Я боюсь её, если честно. Лучше, пусть твой дед мне оберег сделает. Такой, как брату. Лады?
— Обязательно! — обрадовался Стефанчик. — Я теперь и сам могу, сделаю! — Он схватил дудку и со всех ног побежал на край селения, встречать деда.
***
Дома, за закрытыми дверями и окнами дед и внук исследовали бузинную дудочку.
Дед Евсей пробовал сам играть на ней, но слышал только тоскливый плач и шелест травы и листьев — ветер на вершине горы. Если дудку брал Стефанчик, дед слышал неразборчивый зловещий шепот, словно ведьмовские наговоры.
— Сдаюсь. Видно в ней каждый слышит своё. А что ты слышишь, внучек?
— Дудочка всё время поёт, сам знаешь о ком, — пробормотал мальчик. — Что она — убийца, и что кто-то должен с ней сразиться огнём и святой водой. Тот, кто слышит…
— Нет, даже не говори такого, внучек! Ты слишком мал… эх, а я слишком стар, — сокрушался дед Евсей. — Откуда такая напасть на наши головы? Почему сейчас? Тебе только восемь!
— Мне почти девять.
— Велика разница, — вздыхал дед. — Ну что там она поёт, есть какой-то способ?
— Она говорит, что на огороде закопано тело, и люди его не найдут. А ещё, что она — демоница, не человек. И нужно взять святую воду и спалить убийцу огнём. Но как это сделать?