— Знаешь, внучек, опасную игрушку тебе подарили. Лучше бы саму эту дудку спалить от греха. Может, она не только говорит с тобой, но и подслушивает? Давай-ка ее в печку.
— Нет, деда! Это же громовица, оберег от злой силы. Разве можно её сжечь, она от небесного огня родилась, ты мне сам говорил. Она разное подсказывает, может ещё подскажет.
— Вот что, внучек, если хочешь ее оставить, то запомни: будешь играть на дудке, обязательно свой змеиный перстень на палец надень. Тогда она тебя заморочить не сможет. Так вернее будет.
Но и с перстнем дудка продолжала выводить слова:
Мольфарица-упырица,
Очень злая демоница!
Хочет кровушки напиться,
Много зла еще случится.
Может только тот сразиться,
Кто услышал громовицу.
Запасись святой водицей
И спали огнём убийцу!
21.
***
В тот год хорошо уродилась рожь. По поверью, если сеять рожь с примесью васильков, урожай будет в десять раз гуще. Но бабка Катерина стращала всех, что на те васильки полевой дед-межевик или страшная полудница с серпом детей заманивают. Плату за урожай кровью требуют.
— Я когда маленькая была, меня саму полудница чуть не утащила! Не верите, дело ваше. А за детками смотрите! После полудня на поле взрослых нет, случится что, сами плакать будете…
— Что ты страсти рассказываешь, баба Катря, — смеялись мужики, идя с поля. — Полудница — добрая, вся в белом, горит, как солнце. Смотреть на нее невозможно. И высоченная, как гора среди поля. А в руке у ней сковородка огромная! Она в жаркий полдень нашу рожь сковородкой от солнца прикрывает, тень даёт… если ее не разгневать, конечно.
— Добрая, говорите? Что ж тогда, как полдень, все с поля бегут? Не дай Боже заснуть в поле или зазеваться. Только — вжик, серпом пополам!
— Не, такого не бывает, — ворчали мужики. — Она может сковородкой по башке огреть, если дурак сам зазевался: солнечный удар, называется. Оттого и мерещится на поле всякое, отец Роман говорил. Нельзя под прямым солнцем работать, вот мы и спешим пораньше всё сделать, чего такого? Так-то мы полудницы не боимся, не дети малые!
— То-то и оно, что не дети, должны понимать, — ворчала бабка Катерина им вслед.
Опасность постоянно была. Малые дети носили старшим в поле еду. И никто из старших не знал, точно ли потом дитя шло сразу домой? Не потянулось ли за ярким цветочком, не заплутало в поле? Не осталось ли там после полудня?
В тот момент, когда Катерина ругала беспечных работников, двенадцать детей уже бродили по полю. Их поманили крупные васильки, такие синие, ласковые, они подмигивали среди спелого золота: «Иди к нам, сорви нас! Кто с нами играет, горя не знает…»
Время близилось к полудню. Не было среди детей в поле Матвея — он работал рядом со взрослыми, а младшие из его компании ловили форель в горном притоке реки. Добывали в свои семьи и даже соседям. Это неплохая прибавка к столу, не хуже хлеба, так что взрослые не мешали рыбакам болтаться весь день на речке. Утонуть там нельзя, воробью по колено. Разве что течение по камням утащит, так ведь недалеко, и не одни они ходят…
Не было среди младших ребят и Стефанчика. Сегодня — его день рождения и почему-то дед с утра запретил ему выходить из дома одному. Ничего себе, праздник. Сиди в четырех стенах, скучай, как наказанный. А за что?
Чтобы скоротать время, дожидаясь родных, именинник решил поиграть на дудочке. И услышал:
Заманила полудница
Деток в рожь или в пшеницу,
Коль не выйдет вереница,
С ними всякое случится…
Глянув на стенные ходики, потом в окно, убедившись, что скоро полдень, забыв запрет, Стефанко рванул в поле. Был уверен, что искать нужно на ржаном поле, хоть дудочка прямо не сказала. Но именно там цвели крупные соблазнительные васильки, и с той стороны Стефанчик услышал зловещий свист. А известно, если слышишь днём посвист в поле — это к беде.