***
— Где вы? Эй, есть кто? Отзовитесь! — бегал по меже внук знахаря. Потом сообразил, остановился, закрыл глаза, раскинул руки и стал медленно крутиться по солнцу.
«Вижу вас, всех вижу. Могу сосчитать… Раз, два, три… двенадцать! Ходят все по кругу, никого не слышат, никого не видят, каждый думает, что один в поле. Как же их собрать? Ага, дудочка!»
Стефанчик остановился. Поле и небо перед его глазами продолжало кружиться. Он достал дудочку и стал играть, очень надеясь, что все дети услышат слова, которые он хотел вложить в свою призывную песенку:
Надо деткам покружиться,
Собирайтесь в вереницу,
Братец позови сестрицу,
Отпусти их рожь-пшеница!
Не досталось полуднице,
То, что людям пригодится!
Он старательно дул в бузинную дудочку, стараясь играть погромче. Кожей чувствовал, что дети в поле стали кружиться. Каждый думал, что кружит на месте, но они постепенно сходились. Их расставленные руки вот-вот коснутся пальцев соседа. Так, эти сцепились и остановились, и те, и ещё трое… Вот и общая вереница собралась. Они слышат, они идут на зов дудочки! Вот уже самый высокий увидел межу и машет рукой, значит, заметил Стефанчика. Получилось!
В этот миг солнце встало в зените. Только Стефанко прекратил играть, а дети побежали к нему, над полем снова пронёсся свист и послышался топот копыт. Дети вовремя шарахнулись от межи в разные стороны. В облаке пыли мелькнули серые кони и фигура высокого крепкого деда с длинной бородой из колосьев. Полевой взмахнул кнутом и пропал. Только снова послышался вдалеке свист и топот.
— Полевой-межевой гонит деточек домой, — шепотом пропела дудочка в руке у Стефанчика. Она отдавалась щекоткой в ладони, словно в ней звенел ехидный комар.
По верхушкам колосьев прошла волна, они зашептались. В легком шепотке отчетливо послышалось: «Вжих! Вжжжих!» Кто-то взмахивал серпом, но не видно было, где. Колосья не падали. Да и кто может жать в полдень? На поле работников нет!
— Она! Полудница! — крикнул Стефанчик. Схватил ближайшего мальчика за руку и потянул прочь от межи. — Снова держитесь вереницей! Возьмитесь за руки! Бежим скорей к краю поля! Не вздумайте оглянуться! Если схватит за ногу, сразу падайте, чтобы серпом не задела, но руки не отпускайте, вытянем!
Дети сцепились и побежали. Колючие колосья цеплялись за одежду, царапали руки и лица. Рожь была им почти по макушку. Никто не видел, куда бежит, видел только спины бегущих впереди, чувствовал его руку, и чувствовал, что его тянут за руку сзади. Кошмаром наяву стало ощущение, как легко споткнуться, запутаться в стеблях ржи. Только бы не… только не… Самым трудным было не оглядываться, слыша очень близко за спиной: «Вжжих! Вжжих!» Дети бежали изо всех сил. Им казалось вот-вот острый зазубренный серп коснётся их шеи.
— Зачем через поле? Она там бродит! — задыхаясь, вымолвил мальчишка, бегущий рядом со Стефанчиком. — По меже бежать легче…
— Легче убегать, легче и догонять, — пропыхтел Стефанчик. — Не отставай! Ты споткнешься, все свалятся!
Не помня себя, дети добежали до края поля. Вылетели на тропу посреди зеленого выпаса для коров. Под гору понеслись к домам. Но пока не выбежали на главную улицу, боялись оглянуться и расцепить руки. Позади им всё слышались шаги и шорох серпа: «Вжихх! Вжжих! Скоро доберусь до них!»
***
— Что же ты наделал, Стефанко? Я велел тебе сидеть дома, — расстроился дед, видя внука, вбегающего во двор. Они разминулись на минуту. — Бегаешь по полю, ещё и в полдень! Я думал, ты умнее.
— Деда, такое было… — внучек всё не мог отдышаться. Сердце выскакивало из груди. — А откуда ты знаешь, что я был в поле?
— Посмотри на себя. У тебя и хвост ржаной, и макушка. Трудно не догадаться, — знахарь усмехнулся и потрепал внука по вихрам. Видя его живым, у деда Евсея отлегло от сердца. Испугаться по-настоящему, не застав внука, он даже не успел. Стефанчик вертелся, заглядывая себе за спину. За пояс коротких штанов зацепились ржаные колоски, в волосах и в рукавах сорочки застряли жесткие усики ржи.