Непростое место — лысые горы, ох, непростое. Вот и наша Мольфарица хранит сколько тайн!
3.
***
Поселилась пришлая девчонка на вершине горы, в избе мольфарицы. Люди ее часто видели. То корзинку за мольфарицей несёт, травы в лесу собирают, то в селение на ярмарку спустятся, яркие ленты, нитки выбрать, мёд, сыр попробовать у разных хозяек.
Так-то мольфарам всё на гору приносят, когда идут к избе за советом и помощью. Но мольфарица любит сама проверить, чтобы ей несли самое лучшее. То по самым дальним хуторам ходит, к роженицам. Или если сильно захворал кто, лекарства приносит.
А девочка с ней. Имени ее никто не знал. И не спрашивали, боялись. Сразу слух пошёл, мольфарица готовит себе помощницу. К непростым, известно какое отношение в народе — сила у них. А от чужой силы все стараются держаться подальше, чтобы ненароком не зацепило. Случись что, сразу бегут на поклон к бабкам, знахарям, кузнецам, мельникам, пасечникам. Раньше, чем к священнику или городскому лекарю. К ним обращаются, только когда уж совсем никакой надежды нет. Первое дело — к бабке. А за глаза зовут всех знающих, кто книжной, житейской мудростью или ремеслом владеет, — колдунами и ведьмами. Боятся их. Задабривают, так же, как окрестную нечисть, сидящую в каждой горной речке, за каждой лесной корягой. Боятся и уважают.
Вот и за девочкой, бедно одетой сироткой, сразу шепоток потянулся. Хоть мала, а непростая, сразу же видно! Как идет, не оглядывается, по сторонам не смотрит, голову высоко держит. И в глазах у нее что-то странное, нездешнее, чужое мелькает. Будто лунный отблеск под солнцем. Большие глаза, ясные, а как будто туман в них. Никогда не поймёшь, о чем думает. И холодом от нее веет. А коса у нее светлая, очень светлая, но не льняная, не русая, как у нормальных детей, словно пеплом присыпанная. Голос тихий, вежливая такая, мышка серенькая, ходит бесшумно… говорят, бабы присматривались, даже и следов за ней нет! Не к добру это, ох, не к добру.
Может, из подменок она? Лесные богинки да русалки матери такое дитя подкинули, говорят, случается, если мать вечером не доглядит, что-то у соседок попросит или, наоборот, своё отдаст, тут они, тут как тут. Настоящую девочку себе, в хоровод забрали, а подменку — в колыбель, если оберег там не сильный был. Семь лет она незаметно растет, только плачет и болеет чаще обычного ребенка, а как проявится дар — поймут люди, кто да откуда. Вот так юную ведьму из родного села и выгнали. Иначе, откуда она взялась? А как сама через лес на гору прошла, и никто ее не тронул, нечисти-то вокруг сколько!
Иногда идёшь к мольфарице за полезным зельем каким, так вся трясёшься, хоть и не одна, подруги рядом. А если дело секретное, да одной приходится на гору идти… на каждый шепот и треск озираешься, любой малой пташки боишься. Хоть тропа и знакомая, а случиться там может всякое. Дикое место!
Так судачили по селу и дальним хуторам, а девочка действительно не боялась ходить по глухим местам. Чувствовала себя в лесу точно дома. Все тропки изучила, ходила не оглядывалась. На стоны болотников, вой упырей, танцы навок да майек никакого внимания не обращала.
На осеннее равноденствие привела ее мольфарица под Чёртов камень. Стоит он на границе верховинного луга и леса. С одного его боку — яркое солнце светит, а с другого — чёрная тень лежит. И очаг — круг каменный, с древних времен сохранился.
— Видишь круг, дитя? Пастухи никогда в нём костра не разводят и под камнем не то что спать, отдыхать не присядут, хотя место удобное. Только ведьмы, если рискнут сунуться на гору в одну из особых ночей. Положи в круг то, что принесла, — велела мольфарица. И сама тоже достала маленький белый свёрток. Развернула чистую полотняную салфетку, открыв кусок свежего сыра, и положила почти в центр круга. Девочка положила своё приношение рядом, на такой же белой салфетке.
Две маленькие головки сыра белели на чёрном жертвеннике.
— Сейчас ещё можно отказаться, — предупредила мальфарица. — Если ты пройдёшь посвящение — обратной дороги нет.
— Я пройду. Смотрите! Темнеет! — девочка широко распахнула глаза, глядя, как на них надвигается тень от камня. То ли чёртов камень рос, то ли солнце стремительно падало в небе, то ли тень сама по себе росла?.. В несколько мгновений приношения в кругу камней и две стоящие рядом женские фигуры накрыла плотная тьма. Замелькали вокруг жуткие синие лица, словно нарисованные молниями. Сквозь вой ветра странные голоса окликали мольфарицу и ее помощницу, обещали исполнить любое желания, зазывали в чудесные края, где никогда нет зимы и нет смерти…