Я проскальзываю мимо нее и становлюсь у кассы, надеясь, что она будет кричать на пастора достаточно долго, чтобы я успела сделать заказ.
— Привет, добро пожаловать в «Бургер Палас»! — девушка в фирменной бейсболке и рубашке поло приветствует меня с другой стороны прилавка. — Могу я принять ваш заказ?
Я бросаю взгляд вдоль касс и замечаю еще троих сотрудников с такой же преувеличенной улыбкой.
Какого черта они дают этим людям? Экстази? Кристаллический метамфетамин?
— Эээ… да. — Я стараюсь говорить тихо. — Я возьму стакан колы и большую картошку фри.
— Не хотите ли вы апокалипсировать это?
Я моргаю. Дважды.
— Простите, что?
— Апокалипсировать! — Она показывает на один из цифровых экранов, находящихся позади себя, где анимированный стакан с газировкой и упаковка картошки фри держатся за руки и прыгают вокруг костра. — Похоже, нам больше не нужно беспокоиться об углеводах, верно?
Я хмурю брови.
— Эээ… нет, пожалуй, нет. — Я слышу, как за моей спиной миссис Фрейзер называет пастора Бланкшипа мудаком, и понимаю, что мне пора закругляться. — Конечно, без разницы. Сколько с меня?
Веселая, под экстази, Полли несколько раз стучит по монитору.
— Сорок семь пятьдесят.
— За колу и картошку фри? — выпаливаю я.
Она пожимает плечами, безумная улыбка не сходит с ее лица.
— Господи, — бормочу я себе под нос, роясь в кармане толстовки в поисках денег.
Гребаные куски…
Я достаю содержимое своего кармана и кладу на стойку, чтобы отыскать среди всего хлама деньги, и из-за этого обычного, рассеянного жеста весь святой ад вырывается наружу. Жизнерадостная Полли кидается через прилавок, хватая мою маленькую оранжевую бутылочку с гидрокодоном, в тот же момент пастор Бланкшип вытягивает свою длинную руку по той же причине. Их кисти сталкиваются, опрокидывая пластиковый пузырек на пол, и я успеваю поставить на него ногу, прежде чем он откатится в сторону. Я опускаюсь на колени, чтобы поднять его, когда миссис Фрейзер бросается мне на спину и швыряет нас обеих на прилавок.
Вся толпа устремляется вперед, прижимая нас к поверхности прилавка из нержавеющей стали, они толкают друг друга, тянут меня в разные стороны и пытаются зацепиться за спасение в моем кулаке жадными от отчаянья руками. Я кричу, когда кто-то вырывает у меня клок волос. Я шиплю, когда чья-то рука царапает ногтями мою щеку. Я кусаю и толкаю локтями всех, до кого могу дотянуться. Во время жестокой борьбы из меня вырываются вопли, крики и разочарованные проклятия. Тяжесть толпы давит, толкает меня вниз. Я сворачиваюсь калачиком на полу, прижимая пузырек к груди обеими руками, вздрагиваю и принимаю их удары.
Затем так же внезапно, как и началось, все прекращается. И мгновением позже в моих ушах появляется звон. Кто-то выстрелил из пистолета. Или из чертовой пушки, судя по звуку.
В помещении воцаряется тишина, толпа замирает, но я не поднимаю глаз.
Это может быть отвлекающий маневр. Возможно, кто-то просто пытается притупить мою бдительность, чтобы его соучастник смог украсть мои таблетки. Или, возможно…
Я вздрагиваю, когда горячее металлическое дуло пистолета обжигает мне висок.
— Пожалуй, она пойдет со мной, — слышу я незнакомый голос, после чего чья-то твердая рука хватает меня за плечо и рывком поднимает на ноги.
Я стою в оцепенении и смотрю в лица нападавшим на меня людям. В них нет ни капли порядочности выглядеть хоть немного пристыженными. На самом деле они вообще на меня не смотрят. Их глаза, а также несколько пистолетов и, по крайней мере, одна винтовка направлены на человека, который держит дуло у моего виска. Они злятся не из-за того, что он пытается похитить меня, а из-за того, что вместе со мной он похищает и таблетки.
— Кто ты такой, черт возьми? — из глубины толпы рычит мистер Латан, наш бывший почтальон. Он прищурил один глаз и смотрит в прицел своей винтовки, готовый выстрелить.
Мой похититель пожимает плечами и ведет меня к выходу:
— Это ведь уже не имеет никакого значения, правда?
Я вижу, как блестящие от гнева глаза каждого из присутствующих затуманиваются отчаянием, когда до них доходит смысл его слов.
Сегодня 20 апреля. И теперь уже ничто не имеет значения.
Я не сопротивляюсь. Даже не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на своего похитителя. Я просто позволяю ему тащить меня за ресторан и молюсь, чтобы то, что он собирался со мной сделать, он сделал быстро.