Молния сверкнула где-то совсем рядом. Раздался гром.
– Простите, – вырвалось у меня. Уж если страшная сказка становится былью, то не стоит злить тех, кто к этому причастен.
Я зашёл на свои странички в соцсети. Друзья постили глупые селфи, изуродованные Снапчатом: то с кошачьими ушками или кроличьими носиками, то с радугой вместо волос и прочей ерундой, способной превратить знакомые мне лица в их странные мультяшые подобия. Кто-то выкладывал танцующих пёсиков или снятые скрытой камерой приколы, над которыми и смеяться-то грустно.
А вдруг ничего страшного не происходит?
Вдруг это просто какой-нибудь небесный глюк? Или вообще мы с дедом всё нафантазировали? Завтра закончится буря и выглянет солнце.
Я захлопнул ноутбук и опустил голову на локти. Закрыл глаза всего на секунду и тут же провалился в глубокий сон.
Глава 3
Мне снилась Лиза.
Она выглядела грустной и уставшей. Лиза тоненькая и высокая, почти на полголовы выше меня. Но в моём сне она выглядела совсем худой.
Лиза сидела за столом в каком-то странном, плохо освещённом помещении. Перед ней стоял стакан с мутной жидкостью и тарелка с непонятного вида едой.
Я буквально видел, как Лиза дышит. Видел, потому что из ноздрей её изящного носика при каждом выдохе струился пар.
Внезапно она точно подавилась и закашляла.
– Лиза, что с тобой? – обращался я к ней во сне. – Ты заболела?
Но она не слышала и не видела меня, только продолжала глухо кашлять.
Я испугался – мне казалось Лиза вот-вот задохнётся.
Наконец, приступ кашля кончился. Лиза встала и подошла к окну, вместо штор завешанному тяжёлым ватным одеялом. Когда она отогнула край занавеса, я обомлел – оконные стёкла были покрыты морозным узором, а на подоконнике был плотный иней. Заиндевевшим было и погибшее растение в керамическом расписном горшке. Я узнал этот горшок. Лиза сама расписывала его в гончарном кружке, а потом пересадила туда свою любимую камелию с ароматными, белоснежными, словно бы восковыми цветами. Теперь её цветущая любимица походила на скрюченный сухой куст, приукрашенный мертвенно-белым инеем.
Лиза подышала на замёрзшее окно, протёрла пальчиком крохотный глазок и всмотрелась в него. Но там ничего не было видно. Только непроглядная тьма.
Я сделал какой-то волшебный рывок и оказался на улице.
То, что я увидел, было похоже на печальную сцену из американского фильма про апокалипсис. Обледеневший город с мрачными зданиями и редкими, едва теплящимися в окнах огоньками света, с застывшими машинами и погибшими деревьями. И вокруг тьма, тьма, тьма.
Моё сердце заныло и заметалось в груди.
Я вновь сделал необъяснимое усилие и опять оказался в комнате с Лизой.
На этот раз она сидела на кресле, завернувшись в плед, и при свете тусклой керосиновой лампы рассматривала альбом с фотографиями.
Я подошёл ближе и заглянул ей через плечо.
Лиза смотрела на крупное фото, где она с семьёй проводит время на загородном пикнике. Её тоненький пальчик касался фотографии там, где объектив фотографа захвати кусок зелёной травы. Лиза гладила уголок фотографии, словно старалась вспомнить какая трава на ощупь. Её губы задрожали, и по щеке побежала слеза.
– Нет, Лиза, не плач! – закричал я. – Этого не будет! Всё это дурацкий сон!
Картинка внезапно пропала. Наступила темнота.
Я чувствовал, что плачу навзрыд.
Чья-то рука легла на моё плечо.
– Яромир, – позвал издалека дедушкин голос. – Яромир, открой глаза.
Я поднял с локтей голову и мутными взглядом обвёл комнату.
В полутьме горела настольная лампа. За окном лил дождь.
– Сколько я спал? Полчаса?
Дедушка убрал с моего лба влажную чёлку.
– Сейчас утро, Яромир. – Восемь часов утра.
Я вскочил как ужаленный.
– Так всё это правда? Солнца нет? Это настоящий конец света?!
Дедушка промолчал – и это было хуже ответа.
Я открыл ноутбук и обновил страницу поисковика в Интернет.
То, что обрушилось на меня с просторов всемирной паутины, внушало настоящий ужас.
Все издания, телеканалы, соцсети кричали об одном: конец света наступил, мы больше не увидим солнца. Связь с некоторыми спутниками уже потеряна, а в самое ближайшее время выйдут из строя остальные. Политики разных стран наперебой делали заявления, подозревали, а некоторые и открыто обвиняли друг друга в использовании нового оружия – ясно, что солнце не погасло, а его кто-то закрыл или ещё не весть что. Люди плакали, молились, прощались друг с другом… Такого ужаса я не мог себе представить даже в самом жутком ночном кошмаре.