Но сколько бы я ни занимался решением бытовых вопросов, мои мысли неизменно возвращались к Хранителям. Надо понять, как с ними сражаться. Эта битва будет долгой, упорной и сложной.
И самая главная моя уязвимость — моё человеческое тело. Оно просто не выдержит той мощи, которую придётся выпустить на волю и пропустить через себя. Ограничения смертной оболочки слишком уж велики.
Уже сейчас я чувствовал, как энергия бурлит внутри, рвётся наружу. Каждая клеточка моего тела ныла от этого бешеного напора — в висках стучало, а в мышцах ощущалась невероятная тяжесть. Ещё немного — и меня разорвёт на кусочки.
Я проводил взглядом Макара, который торопливо шагал по дороге, и повернулся к Вольту.
— Что скажешь, дружище, смогу я переварить ту энергию, что плещется в венах? — спросил я, усмехнувшись. — Ты ведь уже понял, кто я?
— Ещё тогда, во время медитации после Каньона, — кивнул пёс. — Отголоски силы до меня донеслись слишком уж знакомые.
— А чего же не сказал? — поинтересовался я, шагая к дому. — Мог бы поделиться догадками.
— Обдумать надо было, — фыркнул он. — Ну а на площади в столице всё ясно стало. Я потому и оставил тебя с Хранителем. Знал, что ты с ним справишься.
— Мне надо срочно что-то придумать, — проговорил я, зажмурившись. — Иначе я сгорю раньше, чем доберусь до этих ублюдков.
— Ты прав, Громовержец, — Вольт лизнул меня в руку. — В этот раз ставки слишком высоки… слишком высоки даже для бога в человеческом обличье.
— Вот что, — сказал я после минутного раздумья. — Пойдём в мир жидкого камня и объединим мои воплощения.
— С ума сошёл⁈ — рыкнул Вольт, а потом резко замолк. — То есть… ты уверен? Тебя и так вон распирает от энергии, а новые сущности могут только ускорить процесс.
— Ну а что делать? — я пожал плечами и замер напротив постамента без статуи, где когда-то впервые встретил своего питомца. — Каждое воплощение делало меня сильнее. Если брать их не полностью, а по частям, может сработать.
Спорить со мной Вольт больше не стал, просто кивнул и последовал за мной обратно в Иссил. Мы шагнули в разлом, ведущий в мир жидкого камня, и неожиданно для себя увидели нескольких элементалей.
— Мы поможем, спаситель, — прошелестел розовато-красный сгусток энергии. — Подстрахуем, поддержим.
— Мы будем рядом, спаситель, — вторил ему зелёный элементаль.
— Мы вернём свой долг… создатель, — прошептал небесно-голубой сгусток.
И тут пространство передо мной дрогнуло, расплываясь волнами переливающейся энергии. Воздух загудел низким мощным гулом, а передо мной возникло моё собственное отражение. Это было чем-то похоже на зеркальную лужу в Каньоне, только здесь лица сменялись одно за другим.
Я знал, что они ждали меня. Десятки, сотни воплощений, разбросанных по всем уголкам вселенной.
Они были похожи на тени или недорисованные картины, размытые, смутные. Добрые и жестокие, мудрые и безумные — все они были частями одного целого. Все они были мной.
Я окунулся в эту энергию, нырнул, будто с обрыва в ледяную воду. Меня коснулся воин в развороченных доспехах с мечом, почерневшим от крови. Его сила хлынула в меня, наполняя мышцы стальной твёрдостью, а кровь — яростью битвы.
Вобрав в себя малую часть этого воплощения, я оттолкнул воина и ухватился за мудреца с книгой в руках. Мне не нужны были воплощения целиком, только маленькие кусочки, словно детали пазла, которые я вставлял в «пазы», а потом перебирал оставшиеся детали.
Мудрец поделился со мной знаниями и пониманием вещей, которые я никогда не изучал. Теперь они стали частью меня. Я отвернулся от него и тут же мне на руки запрыгнуло дитя, смеясь и хватая меня за одежду.
В груди потеплело. Ко мне вернулась давно забытая в битвах способность радоваться мелочам. И снова я отвернулся от своего воплощения, чтобы ухватиться за другое.
Я собирал себя по крупицам, по фрагментам, не спеша и давая телу привыкнуть к каждому новому кусочку своей истинной природы. С каждым воплощением моё тело становилось крепче, наполнялось мощью и нещадно горело от боли.
Ощущения были такие, словно я — форма для ковки, в которую льют кипящий металл. Помимо тела расширялись и границы моего сознания, вбирая мудрость и ярость, жалость и жестокость, коварство и добродетель. Но я не останавливался. Не мог остановиться.