Ах ты, тварь! Меня же моим собственным оружием⁈ Я всадил кулак в его живот, пробивая внутренности до позвоночника.
Ну а потом я повторил трюк Скорна — вырвал из земли целую улицу. В моих руках асфальт рвался, как бумага, а здания сминались в гигантский шар. Я швырнул его в Хранителей с запредельной скоростью
Ублюдки не стали уклоняться. Вместо этого они снова вспороли реальность — она треснула, как тонкий лёд, и вышвырнула нас в бескрайнюю белую пустоту.
Над головой плясало северное сияние, а ледяные равнины простирались до самого горизонта. Температура здесь была такой, что даже воздух кристаллизовался, — в воздухе висела сверкающая ледяная пыль, впиваясь в кожу тысячами крошечных игл.
— Вот теперь ты проиграл! — прорычал Скорн, готовясь к атаке. Его дыхание клубилось ледяным туманом.
— Нет, — я оскалился в улыбке, ощущая в груди бушующее пламя. — Я только начал.
Скорн широко раскинул руки, и ледяная равнина раскололась, гигантские торосы взмыли вверх, а потом полетели в меня. Они превратились в ледяные копья, и должны были нашпиговать меня, но огонь в моей груди разгорался всё ярче.
Я выдохнул. Первозданное пламя, то самое, что зажгло первые звёзды, рвануло из моей груди огненной струёй. Ледяные копья вспыхнули и испарились, превратившись в клубы пара.
Но Траск уже нёсся на меня, с силой ударяя пятками в землю. От его бега лёд толщиной в сотни метров треснул подо мной, и я провалился в бездну.
Холод обступил меня. Ледяной, пронизывающий до костей. Тьма, сжимающая со всех сторон. Именно таким я создал этот мир-тюрьму — безжалостным и совершенным. Каждый его закон, каждую частицу я знал лучше собственного тела.
Я рассмеялся.
Пламя моей души рвануло изнутри, разрывая ледяные оковы. Лёд вокруг треснул, тьма взметнулась вверх, вынося меня из бездны. Ещё не достигнув поверхности, я уже направлял в Хранителей ледяную бурю, пронизанную молниями.
Каждая льдинка в этом вихре была моим оружием. Воздух завыл от напряжения, когда электрические разряды прошибли ледяные осколки. Земля под ногами Хранителей превратилась в кипящую массу из воды и плазмы.
Неужели эти идиоты до сих пор не поняли, с кем сражаются? Или я по их меркам слишком слаб, чтобы быть Громовержцем? Или, может быть, они давно поняли, кто я, но решили, что сумеют одолеть меня?
Ну получайте же, ублюдки! Я скрестил руки перед собой, призывая энергию этого мира. Осколки льда вокруг нас замерли, а потом ринулись к Хранителям со скоростью пули. Каждый осколок я зарядил молнией, превратив эти ледяные снаряды в сгустки плазмы, завёрнутые в сверхпроводящую оболочку.
Хранители растворились в воздухе за мгновение до удара. Мой залп прошёл сквозь пустоту. Да твою мать! Отожрались, суки, на халявной энергии!
Я рванул за ними в другое измерение, в другой мир, который внезапно оказался моим черновиком. Мир абсолютной пустоты, заготовка, которую я так и не довёл до совершенства.
Здесь не было ни верха, ни низа, ни даже самого понятия «здесь». Только бескрайняя чернота, в которой растворялось само время. Но я чувствовал Хранителей, которые стали частью этой пустоты.
Они расплывались в небытии, сливаясь с вечным «ничто». Будь я обычным человеком, который лишь подчинил магию, я бы уже растворился в этом мире, стал его частью и потерял себя. Я бы всё забыл.
Но я помнил.
Помнил вес своего тела. Помнил грохот битвы. Помнил вкус крови во рту.
Эти воспоминания были якорем в океане небытия. Я сконцентрировался на них, на том, что было реальным, истинным, настоящим. Внутри меня разгоралась точка света — сначала едва заметная, затем всё ярче, всё горячее.
Хранители атаковали беззвучно. Их удары приходили из ниоткуда — давление в груди, будто чьи-то пальцы сжимали сердце, резкая боль в висках, как от проникающего в мозг лезвия. Они пытались разорвать меня изнутри, используя саму пустоту как оружие.
Но я ответил.
Из той самой точки света внутри меня хлынула энергия — не просто свет или тепло, а сама суть существования, первозданная сила творения. Сила творца. Моя сила.
Волна чистой энергии распространялась от меня, как круги по воде, только «водой» здесь была сама пустота. Там, где проходила волна, пустота трескалась. В разрывах вспыхивали зарницы несуществующего света, появлялись и тут же исчезали призрачные очертания миров.
Реальность сопротивлялась, пытаясь сохранить свою девственную чистоту, но сила взрыва была слишком велика. С громовым раскатом, который невозможно было услышать, но можно было почувствовать всем существом, мир пустоты разорвался.