Когда императора начали приковывать к столбу, я неспешно последовал к помосту. На площади уже наступила напряжённая тишина, в которой ощущалось ожидание казни, смешанное с ярким желанием зрелищ и страхом. Люди на площади напомнили мне зрителей Колизея, ожидающих кровавых боёв гладиаторов.
Хлеба и зрелищ — вот девиз человечества. И даже сменив один мир на другой я не заметил особой разницы.
Я шагнул к возвышению и поднялся к столбам. Парочка инквизиторов, явно прибывших из центрального офиса, бросили на меня недовольные взгляды, но тут же отвернулись. Ну ещё бы — я же специально медаль поверх плащика повесил.
Демид Власов резко вскинул голову, и наши взгляды встретились. На лице главы Ордена ни единый мускул не дрогнул, а вот я усмехнулся. Что бы этот гад ни задумал совместно с Хранителями, хрен ему, а не полная власть над страной и миром.
— Приветствую, — кивнул я ему, а сам шагнул ещё ближе к столбу с императором.
— Эмиссар, — едва заметно кивнул мне Власов. — Вам нельзя здесь находиться и вмешиваться в ход казни.
— Это кто вам такое сказал? — удивлённо вскинул брови. — Я лично озаботился тем, чтобы изучить документы из архива инквизиции, касающиеся моих полномочий. Такого запрета там нет.
— Московский филиал не владеет всеми нужными документами, — Власов слегка растянул губы в подобии улыбки. — В центральном архиве другие данные.
— Тогда я подожду, пока мне пришлют копии, — я огляделся. Микрофон бы мне — драть горло на всю площадь не хотелось.
— Непременно, — сказал Власом и отвернулся. — А пока — покиньте место казни.
— Конечно, — усмехнулся я. — Как только получу подтверждение запрета.
А вот и микрофон! Я увидел, как один из инквизиторов настраивает аппаратуру, пока остальные указывают журналистам, где им встать. Они ведь хотели устроить зрелище из казни императора? Они его получат!
Ускорившись, я выхватил микрофон и вернулся к столбу. Никто даже заметить ничего не успел, а я уже нажал на кнопку на ручке микрофона.
— Уважаемые жители империи! — гаркнул я от души, чуть не оглохнув от собственного голоса. — Мы собрали вас здесь, чтобы показать вам, что благодаря усилиям исследователей Ордена Инквизиции, проблема одержимости была решена! Мы создали специальный отдел внутри инквизиции, который позаботится о том, чтобы ваши близкие не были сожжены на костре.
Только тут инквизиторы из центрального офиса сообразили, что казнь пошла не по плану. Они рванули ко мне, но я легко увернулся от одного «балахона» и оттолкнул второго, который потянул ко мне свои руки. Третьего инквизитора я пнул под зад, и тот свалился с помоста.
Люди на площади не понимали, что происходит, вид свалившегося «балахона» их развеселил. Один из мужиков, стоявших ближе к возвышению, сунул в рот два пальца и освистал инквизитора. К нему присоединились и другие.
Ускорившись, я метнулся к императору, который продолжал бесноваться, и всмотрелся в него магическим зрением. Силён! Алексей II боролся с демоном так, словно это его последний бой в жизни. В чём-то он прав, этот бой — решающий.
Мне пришлось ускориться ещё сильнее, чтобы все остальные на площади замерли. Пришло время действовать. Я ухватился за поводок и потянул его на себя.
Император сражался, словно лев, умирающий от голода. Поводок со свистом вылетел из тела, и я сжёг демоническую душу в то же мгновение. Вернувшись к обычному течению времени, я обернулся к Власову и залихватски подмигнул ему.
— Казни не будет! — проорал я во всё горло, продолжая смотреть на главу Ордена.
Толпа забурлила, загудела и начала сдвигаться ближе к помосту. Инквизиторы во главе с Власовым попытались поймать меня, но я быстро переместился на другой край платформы.
— Вместо привычного вам сожжения Орден Инквизиции проведёт обряд экзорцизма, — я снова переместился, чтобы не попасть в такие же загребущие, как у их главы, руки инквизиторов. А залётных из центрального офиса инквизиторов заметно прибавилось. — Обряд изгоняет демона из тела человека, а бывший одержимый получает полный иммунитет от повторной одержимости!
Вот теперь я замер на месте — я сказал и сделал всё, что хотел. Люди услышали главное: одержимость можно излечить, а император стал прекрасным наглядным примером. Уж он сумеет достучаться до народа с его-то опытом.
— Ты пожалеешь о своих словах и о том, что вмешался в казнь над одержимым, — прошипел Власов мне в лицо, наконец добравшись до меня. — Никто не позволит тебе проводить обряды над императором.
— Да? Как жаль, — незаметно я прибавил чувствительность микрофону и убрал его за спину, якобы для того, чтобы его не забрал Власов. — Ну раз никто не позволит, то я, пожалуй, пойду.
Я чуть поднял руку с микрофоном позади себя и встал полубоком. Император уже почти пришёл в себя, так что я предоставил ему возможность реабилитироваться в глазах своих подданных. Похоже, о моей суперскорости до сих пор никто не догадался, как и о том, что я могу проводить обряд экзорцизма быстрее, чем кто-то успеет моргнуть.
— Мои подданные! — раздался на всю площадь усиленный микрофоном голос императора. — Обряд экзорцизма излечил мои душу и тело. Могу заверить вас, что отныне я свободен от влияния демонических сущностей. Слава тайному эмиссару! Слава экзорцистам!
Народ на площади замер, переводя взгляды с меня на императора, потом на Власова, и так по кругу. Люди не знали, верить ли словам того, кто ещё минуту назад бесновался и пытался порвать цепи. А потом люди заговорили.
— Мы работали на князя Громова, но стали одержимыми, — выкрикнул знакомый голос. Кажется, это тот самый мужик из бригады строителей, который отказался продолжить работу. — Князь провёл свой обряд, и теперь мы чисты.
— Подтверждаю! — согласился с ним другой рабочий.
— И я был одержимым! — крикнул ещё один.
— Слова сброда ничего не значат, — скривился Власов.
Он думал, что его никто не услышит, но похоже я перестарался — чувствительность у микрофона оказалась слишком высокой. Народ загомонил, обвиняя главу Ордена в том, что простые люди для него — всего лишь сброд. Я усмехнулся и пожал плечами на гневный взгляд Власова.
Сам виноват: надо думать, что говоришь. Это только кажется, что пока ты на коне, тебя никто не достанет. Но всего пара десятков крепко сбитых мужиков сметёт любого. Никакая охрана не спасёт от гнева толпы.
— Я граф Александр Новиков! — проорал откуда-то сбоку от помоста Саша.
А он откуда тут взялся? Хотя он же с родителями в столице был, наверняка услышал сообщение о казни. Тем временем он продолжил.
— И я был одержимым! — громко признался он. — Но князь Громов излечил меня и моих друзей!
— Все знают, что эти двое дружат, — фыркнул какой-то аристократ. Присмотревшись, я узнал графа Гурова. Вот же поганец.
— Я графиня Анна Волконская! — женский крик разрезал гомон толпы. — Мы с семьёй сегодня обедали в ресторане на Тверской. Мы все стали одержимыми, но отряд экзорцистов изгнал демонов из наших тел. Я свидетельствую о том, что обряд экзорцизма работает.
— Я барон Николай Аверин, и я свидетельствую о том же, — поддержал графиню другой голос. — Экзорцисты избавили меня и моих близких от демонов. Мы все были одержимы, но теперь чисты.
Остальные посетители ресторана также подтвердили слова аристократов, а потом и работники того самого ресторана подали голос. По всей площади то тут, то там звучали искренние благодарности экзорцистам. Я же смотрел на красное от гнева лицо Власова и улыбался.
— У вас не большой выбор, — тихо сказал я ему, выключив микрофон. — Подтвердить отсутствие одержимости у его императорского величества, либо сдать свои полномочия. Я раздавлю вас безо всяких сомнений.
На данный момент у меня не было веских доказательств причастности главы Ордена к одержимости императора. И Власов это знал. Я дал ему шанс остаться при должности, но мы оба понимали, что полномочия главы инквизиции будут сильно урезаны императором после всего случившегося.