С каждой минутой стройные ряды защитников редели. Щиты трещали под ударами, клинки зазубривались, силы таяли. Но никто не отступал — шаг за шагом, удар за ударом, они продолжали сражаться в этом аду.
Наконец я увидел Хранителя. Этот ублюдок шёл в нашу сторону с безразличным видом. Ему было плевать на разрушения, на жертвы, вообще на всё.
И вот тут меня накрыло. Волна холодной ярости и ненависти потекла по венам, пробуждая древнюю силу. Ту самую, которая была со мной всегда и которую я так старательно прятал за человечностью.
Я собрал всю эту ярость и жажду в кулак, а потом разжал пальцы, выпуская молнию. Хранитель исчез из поля зрения, не телепортировался, а сдвинулся так быстро, что я даже моргнуть не успел. Я рванул за ним, на опустевшую улицу позади площади.
Но поймать Хранителя не получилось. Его кулак, обёрнутый сгустком чистой энергии, врезался мне в солнечное сплетение с такой силой, что выбил из лёгких весь воздух. Удар отбросил меня через улицу. Я перекувыркнулся в воздухе и вонзил пальцы в асфальт, как в мягкую землю, оставив глубокие борозды, чтобы замедлиться.
— Неплохо, — прошипел я, ощущая, как электричество пробегает по мышцам, ускоряя рефлексы.
Я снова рванул вперёд, оставляя за собой треск разрядов и вздыбившийся асфальт. Кулак, напитанный молнией, метнулся к лицу Хранителя — но он уклонился, будто заранее знал траекторию. Его ладонь раскрылась — и невидимый импульс ударил в мою грудь.
Кости затрещали. Я отлетел, перевернулся в воздухе и приземлился на полусогнутые ноги, уже напитывая кулак новым зарядом энергии для следующего удара. Я взмахнул рукой — и с неба рухнул столб электричества, бьющий точно в Хранителя. Камни под ним взорвались, пыль взметнулась вверх.
Но он прошёл сквозь разряд. Красная мантия даже не обуглилась. Хранитель сделал один неторопливый шаг — и в следующий миг его пальцы уже сжимали моё горло.
— Ты слаб, — услышал я его голос, холодный, как сама пустота.
Я хрипло засмеялся, ощущая, как электрический заряд бежит по моим жилам. Моя рука вцепилась в его запястье, и в тот же миг между нами вспыхнула дуга голубого пламени.
— Давай проверим, — прошептал я, чувствуя, как разряд проникает сквозь его защиту.
Впервые за всю битву ублюдок отпрянул, его рука дымилась, а мантия вспыхнула голубоватыми искрами, поглощающими остаточный заряд. Хранитель не ожидал этого — я видел, как на мгновение дрогнула его защита. И этого мгновения мне хватило.
Используя момент, я рванул вперёд, превращая своё тело в оружие, напитывая его энергией так, что даже уши закладывало. Заряженный электричеством локоть врезался в рёбра с глухим стуком. Окутанное сиянием колено взметнулось в живот.
Хранитель успевал уклоняться, но один удар все же прошёл — мой кулак врезался ему в челюсть с такой силой, что во все стороны разлетелись искры. Ублюдок отлетел, скользя по камням, но не упал.
Его пальцы сжались — и пространство сомкнулось вокруг меня. Невидимые тиски сдавили тело, кости затрещали под давлением. Я застонал, чувствуя, как рёбра угрожающе прогибаются. Хранитель стоял неподвижно, его рука была сжата в том же жесте, будто он сжимал моё тело в кулаке.
— Хватит! — рявкнул я, сквозь зубы.
Та самая сила, что бурлила во мне, требуя выхода, наконец дождалась своего часа. Я отпустил её, дал свободу. И мне было плевать, выдержит ли моё тело такую нагрузку.
Молнии вырвались из каждого сустава, из каждой поры, разрывая сжатое пространство белоснежными вспышками, похожими на острые когти. Энергия била фонтаном, раскалывая невидимые оковы. Хранитель отступил на шаг, его мантия взметнулась от удара высвобожденной силы.
Время замедлилось до предела, когда я перешёл на суперскорость — мир вокруг превратился в размытое пятно, и только Хранитель оставался чётким пятном в этом потоке. Я наконец сделал то, о чём так долго мечтал, — врезал от души по морде этого ублюдка.
После первого моего удара по голове Хранителя, асфальт под ним раскрошился, словно первый снег под подошвой ботинка. После второго — что-то хрустнуло уже в черепушке это гада. Я не останавливался, бил снова и снова, ускоряясь и вливая энергию в каждый замах.
Десять ударов за мгновение — в живот, в грудь, в челюсть — каждый удар сопровождался вспышкой голубого электричества, оставляющего после себя дымящиеся следы на его коже. Мои кулаки двигались быстрее мысли, быстрее света, быстрее самого времени.
Хранитель отлетел, но даже в полёте его тело развернулось с неестественной ловкостью, и его ответный удар пришёлся мне точно в висок. Мир на мгновение почернел, перед глазами вспыхнули звёзды, а горячая кровь хлынула по щеке, заливая левый глаз. Я рухнул на колени, каменная крошка впилась в них даже через брюки, в ушах стоял оглушительный звон.
Хранитель шёл ко мне. Медленно, неспешно, словно уже праздновал победу. Его голос прозвучал в моей голове ледяным эхом.
— Ты проиграл, — только и сказал он.
Но когда я поднял голову, ухмылка на моём окровавленном лице заставила ублюдка замереть.
— Ты так ничего и не понял, — сказал я, продолжая улыбаться. — А теперь давай по-настоящему.
Я поднялся с колен, хрустнул шеей и глубоко вдохнул воздух с металлическим привкусом крови, зловонием демонов и запахом дыма. Я был богом. Богом войны.
Я стирал миры, уничтожал легионы взмахом руки. Я сжигал тысячи, миллионы чудовищ в разных обличьях. И вкус крови и гари был моим вечным спутником. Кровь, гарь и пепел, скрипящий на зубах.
Электричество заклубилось вокруг меня живым облаком, а в глазах загорелась ярким пламенем ярость. Жгучая, острая, режущая нутро изнутри. Разряды уже не просто плясали вокруг меня — они окутали всё тело, сжимаясь в сверкающий кокон из чистой энергии.
Хранитель замер, уставившись на меня с удивлением. Наконец-то я пробил его равнодушную маску, которая сейчас трещала по швам вместе с уверенностью в победе. И я ударил.
Реальность раскололась, а моя ладонь, вобравшая в себя всю ярость, всю боль, всю накопленную энергию, с грохотом впечаталась в грудь ублюдка. Его красная мантия вспыхнула, превращаясь в огненный нимб над головой Хранителя. А сам он закричал от боли — от ключицы и ниже поползла первая трещина.
Я развернулся к площади, где бились мои люди. Где они сражались и умирали за человечество. Моё тело было заполнено энергией до краёв, она плескалась во мне, сочилась наружу сиянием и треском электричества.
Я раскинул руки, а потом резко свёл их вместе. Оглушительный хлопок пронёсся от меня во все стороны. Энергия вырвалась, сжигая демонов дотла. Всех и каждого. Тех, что были снаружи в физических телах, и тех, что были внутри людей.
Мир вокруг взорвался. Яркая вспышка озарила всю площадь разом, а потом поднялась и накрыла всю столицу. Теперь, почти невидимые среди вихрей энергии, остались только мы двое — бог, ставший человеком, и его творение, посмевшее бросить вызов своему создателю.
Захар крутил окуляр бинокля, чтобы получше рассмотреть творящееся безобразие. Его сиятельство забрал с собой на войну уродливых каменюк, а полуобнажённых статуй с крыльями оставил в поместье. И сейчас крылатые девы запряглись в плуги и вспахивали земли.
Каменные накидки почти не скрывали молочно-белые груди и бёдра, а вуали на лицах были такими невесомыми, что можно было легко увидеть полные губы и ровные черты лица. Ну как можно такую красоту и в плуг⁈
— Срамота-то какая! — буркнул Захар, приложившись к бутылке с настойкой. — Да у них же груди сейчас вывалятся!
Он ещё подкрутил окуляр, настроив его так, чтобы можно было увидеть тонкие, хрупкие на вид, щиколотки. Босые ноги мини-Машек погружались в холодную землю, а потом шагали дальше. Силищи у этих крылатых дев было больше, чем во всех Громовских мужиках разом.
На миг перед глазами у Захара появилась странная вспышка. Он отложил бинокль, помотал головой и отхлебнул настойки. А потом он увидел над столицей огромное светящееся зарево, и всё бы ничего, но из него вырастал клубящийся столп огня и пепла, раскалённый до белизны. Его ядро пожирало небо, расползалось клубами дыма, будто гигантский цветок, распускающий лепестки из адского пламени.