— Думаю, вы решили взять меня на слабо, — я снова пожал плечами. — Типа если я причастен к закрытию Каньона, то выдам себя после ваших слов.
— А вы не причастны? — тут же поинтересовался он.
Врать не хотелось, но и правду говорить нельзя — за моей спиной наместник Московский, что бы это не значило. И он здесь не просто следит за тем, чтобы я не набросился на коменданта базы.
— Скажем так, я мог случайно сделать что-то такое… вроде разрушения кристалла в пещере демонов или уничтожении сферы с энергией, — расплывчато проговорил я. — То есть косвенно мог поспособствовать, но это мог сделать и кто-то другой. В рейде я был не один.
— То есть вы утверждаете, что не закрывали Каньон? — уточнил Пожарский, сверля меня взглядом.
— Я даже не знал, что он может закрыться, — я мотнул головой. — Мы сражались с демонами, с их отродьями вроде адских гончих, даже встретились с отрядом демонов третьего разряда. Уверяю вас, нам было чем заняться в Каньоне.
— Что ж, — Пожарский снова вздохнул. — Назар Крылов подтвердил отсутствие одержимости в вас и в Ксении. Поскольку Каньон официально считается закрытым с момента исчезновения врат и расщелины, то… вы все отправляетесь в столицу.
— А под «всеми» вы кого имеете в виду? — уточнил я на всякий случай.
— Военные и часть рубежников останутся, чтобы зачистить территорию и убедиться, что демоны не разбежались по округе, — комендант встал с кресла и улыбнулся. — Аристократы и новички, прибывшие для служения на благо Империи, вернутся домой в ближайшее время. Свою дочь я доверю сопровождать вам, князь Громов, как человеку, доказавшему свою преданность общему делу и способность защитить Ксению.
— Ага, — кивнул я ошарашенно. Вот уж не ожидал. — То есть, спасибо за доверие и всё такое… но что мне с ней делать-то?
— Ну я бы сказал — жениться, но вижу, что вы ещё не готовы, — расплылся в ехидной улыбке Пожарский. — Побудет под вашим присмотром пару дней, пока я дела завершаю. Ну или мой брат пришлёт за нею людей раньше.
— Ага, — повторил я, сдерживая ругательства. Вряд ли комендант базы и наместник оценили бы мой трёхэтажный мат.
— И в качестве бонуса, — подмигнул мне Пожарский. — Граф Стрельников останется на базе до прекращения её деятельности или как минимум на неделю. Как и все штрафники.
— Вот за это спасибо, приятно слышать, — я растянул губы в улыбке. — Ну так что, кандалы с меня снимут или я в них поеду?
Я обернулся к Крылову и потряс цепями. Хотелось ещё завыть, как Кентервильское привидение, но я сдержался. Крылов покосился на Пожарского и принялся освобождать меня от оков. Ну вот, уже неплохо.
— А вы… — хотел было я спросить у Крылова про совместную поездку, но тот не дал мне договорить.
— Мы ещё встретимся с вами, князь, — сказал он уверенно. — В самом скором времени.
— Ага, — закивал я, сжимая челюсти.
Нет, они всё же напросятся. В конце концов, матерный язык — универсальный, интернациональный и вообще… что теперь, если я аристократ, то и выругаться нельзя?
К счастью, дверь в кабинет коменданта открылась как раз в тот момент, когда я подбирал нужные слова. В проёме появился Кузьма Минин, глянул на нас троих, подкрутил пышные усы и усмехнулся.
— Княжна Пожарская требует аудиенции с комендантом, — объявил он.
— Веди, — кивнул Пожарский, снова вздохнув. — Благодарю за сотрудничество, князь Громов. Назар Крылов сопроводит вас до казармы и до броневика.
Ну надо же, какая честь! Сам наместник Московский будет моим соглядатаем, пока я не уберусь с базы. Ладно, пёс с ними со всеми. Главное, что моя служба на Рубеже наконец-то закончилась и что инквизиции от меня больше ничего не надо. По крайней мере, теперь Данила Трошин может валить куда подальше со своими притязаниями.
Я забрал свой рюкзак и тепло попрощался с рубежниками, которые пообещали перевести мою долю за добычу в течение пары дней. Затем мне пришлось выслушивать восторги Новикова и Бабарыкина по поводу закрытия Каньона. И уже после всей этой прощальной кутерьмы я смог добраться до Андрея Левина.
Командир Громобоев оставался с отрядом для зачистки местности, поэтому времени у него было не много. И всё же он уделил мне несколько минут и заверил в своём добром отношении ко мне. Громобои присоединились к командиру и от души похлопали меня по спине и плечам.
Удерживать бесстрастное выражение на лице было почти невыносимо — какой бы целебной ни была мазь, она не успела залечить все мои раны. Локоть до сих пор ныл, периодически отдавая болью во всю руку, предплечье и ладонь вообще то немели, то взрывались болью. Но всё это не имело значения. Я возвращаюсь домой!