— Нет, ягненочек, это прекрасно. Иди сюда и дай мне отпить глоточек.
Я притягиваю Фэйт ближе, чтобы она оказалась стоящей у меня меж ног, а затем кладу руки ей на спину, чтобы она не могла вырваться. Ее сиськи оказываются прямо у моего лица, и я наклоняюсь вперед и проникаю в ложбинку между ними. От нее пахнет свежим молоком и чистым бельем, и я блаженно закрываю глаза. Мой рот приникает к ее влажному соску, словно я новорожденный, и инстинкт берет верх. Мои губы раскрываются над ее соском, я прижимаюсь к нему, а пальцами впиваюсь ей в спину.
Как только втягиваю сосок Фэйт, чувствую сладость, и повторяю это снова, во второй раз быстрее. Я набираю полный рот молока и тяжело сглатываю, прежде чем повторить. Оно стекает по моему подбородку, когда я делаю еще один полный глоток, но это не останавливает меня. Я не сбавляю темп.
— Это намного лучше, чем когда это делают младенцы, — говорит Фэйт и проводит пальцами по моим волосам, пока я продолжаю наслаждаться вкусом ее молока.
— Спасибо, дядя Эймос.
Я пью жадно, пока почти ничего не остается, а потом глажу ее соски, размазывая остатки молока по своему лицу. У нее тугие, словно маленькие камешки соски, и все же она ощущается такой мягкой против моей шершавой кожи.
— Спасибо тебе, ягненочек, — говорю я, вытирая подбородок тыльной стороной ладони и откидываясь на стуле. Ее сиськи выглядят такими же большими и кремовыми, как и раньше, но, возможно, не такими набухшими.
— Дядя Эймос, почему здесь покалывает? — Я смотрю вниз и вижу, что она сжимает свои бедра вместе, а ее руки запутались в передней части платья. — Раньше такого не было, когда молоко пили дети.
Господи, помоги мне, ей нужно, чтобы ее вылизали прямо сейчас, а я жажду сделать это для нее. Девственная киска, подслащенная молоком? Она как будто создана для меня.
— Это потому, что ты не давала им пить оттуда.
Я проникаю под ее платье и берусь за ее киску. Фэйт задыхается, а потом кивает.
— Да, ты должна позволить мне сделать это для тебя. Я сделаю тебе хорошо, — говорю я, покачиваясь на стуле и чувствуя, как твердеет мой член.
— А тебе можно это делать?
— О да, теперь, когда ты принадлежишь мне, я могу заботиться о тебе.
— Хорошо, пока все в порядке.
Она улыбается.
— Откинься назад, ягненочек.
Она кладет свою попку на стол, и я задираю ей платье.
— Придержи его для меня.
Я хватаю верхнюю часть ее трусиков и стягиваю их вниз по ее бедрам, прежде чем широко раздвинуть их. Затем я вдыхаю свежий аромат ее киски и зарываюсь в нее лицом.
— Дядя Эймос! — кричит она и пытается отстраниться от меня.
Но я объездил бесчисленное количество строптивых кобылок, и меня так просто не одолеть.
Я посасываю ее клитор, как и молочные сиськи, и в конце концов Фэйт успокаивается.
— Вот так. Полегче, девочка, — говорю я ей, проталкивая палец внутрь и чувствуя, какая она чертовски тугая.
Старый брат Саймон, может, и не получил ее вишенку, но я попробую ее на вкус в первый же день. Теперь, когда она моя, я заставлю ее поднапрячься ради меня, объезжу, как призового бычка, еще до конца недели.
Когда мне позвонили из агентства и сказали, что у меня появилась подопечная, я и подумать не мог, насколько мне повезло. Потом я снова взглянул на мою маленькую овечку и понял, что дни, когда я кончал в карманную киску, закончились. Она станет моей новой игрушкой. А мой дружок не будет больше болеть по несколько дней кряду. Я буду погружаться в ее «золотое дно» при каждом удобном случае, а поскольку она уже созрела для дойки, буду жиреть от ее сливок.
— Блядь, ты просто находка, ягненочек. Моя награда.
— Дядя Эймос, там покалывает, — скулит Фэйт, пока я лижу клитор снова и снова.
— Давай, отдай мне то, что принадлежит мне.
Я лижу его снова, и она вскрикивает.
— Вот так, давай, девочка. Отдавайся мне, вот так.
Когда ее глаза инстинктивно закрываются, я понимаю, что Фэйт близка к краю.
— Полегче. Успокойся, девочка, еще немного.
В этот момент ее спина отрывается от стола, и она вскрикивает, кончая на мой палец. Я нахожусь рядом с Фэйт и смазываю ее соками свое лицо. У меня никогда не было такой хорошей и молодой киски, и это заставляет меня напрягаться, думая обо всем, чему я собираюсь ее научить.
Это будет похоже на то, как постепенно объезжать лошадь. Я буду жестко скакать на ней и показывать, кто здесь главный, но она будет рада этому, когда все закончится.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ