Тамара машинально извлекла из холодильника банан. Потянула с него кожуру и брезгливо поморщилась — желе! Бездумно вернула банан на место и пошла пить пустой чай.
«И почему я такая невезучая? — Тамара с отвращением посмотрела на собственную чашку с чаем. — Даже не поесть толком. Лелька в жизни на диете не сидела, а словно тростиночка. Мне же стоит расслабиться, моментально расползаюсь…»
Эта мысль вернула Тамару к только что просмотренной газете, и она невольно помрачнела. «Вот уж сон в руку, — мелькнуло в голове. — Ненавижу молоко!»
* * *Лелька — старшая и единственная сестра, вечная головная боль Тамары. Сколько она себя помнила, столько и страдала из-за сестрицы.
Старшая — смешно!
Разница в пять лет не играла никакой роли. Наоборот, Тамара всегда чувствовала ответственность за Лельку. Как все знакомые и родственники. Так уж сложилось.
Родные сестры и внешне различались как день и ночь. Довольно высокая, темноволосая, кареглазая Тамара и светленькая, хрупкая, голубоглазая Лелька с фарфоровым личиком небожителя.
Огромные Лелькины глаза с пеленок смотрели на мир с неистребимым любопытством, а ее неизбывный оптимизм вгонял в дрожь близких. Лелька вечно бросалась в невероятнейшие авантюры, чаще опасные, чем невинные, и откупалась пока, к изумлению Тамары и несчастных родителей, малой кровью.
Впрочем, Лелька своих потерь никогда не замечала и выводов не делала. Искренне считала весь мир площадкой для своих игр.
Ее ангельская внешность могла обмануть любого, но не младшую сестру. Тамара с детства жила, словно на пороховом погребе, а факел находился в Лелькиных слабых руках.
Зажженный факел.
С летящими во все стороны искрами.
Того и гляди рванет!
Не видела этого только сама Лелька.
Тамара всегда старалась быть сильной. Чтобы ни в коей мере не походить на легкомысленную Лельку!
Тамара сделала себя ее противоположностью, антиподом. Если Лелька росла минусом, то Тамара — неизменным плюсом. Или наоборот, не важно. Иногда стремление противостоять сестре граничило с безумием и давало забавнейшие результаты.
Например, когда Лелька два года назад принесла в дом подобранного где-то котенка, тощего, облезлого и совершенно больного, Тамара тут же купила щенка бультерьера.
Лелька бесцеремонно заявила, что он похож на мерзкого крысенка, и стала звать Крысом. В результате настоящего имени бультерьера не помнила теперь и Тамара, оно значилось лишь в собачьих документах, пес так и вырос Крысом.
Жалкое существо, принесенное в квартиру Лелькой, неожиданно для всех выжило. Правда, забота о нем как-то естественно пала вовсе не на Лельку, а на ее семейство. Котенка терпеливо выхаживали Лелькин муж и ее старший сын. Сама Лелька лишь рассеянно ласкала приемыша, когда он попадался под руку, и дала себе труд назвать кота Коськой. Константином.
Почему именно Коськой, а не Васькой, к примеру, Лелька ответить не смогла. Пожала плечами — мол, сказалось так, какая разница?
Коська из дохленького заморыша вырос в огромного серого кота, грозу микрорайона. Он держал в страхе всех близживущих собак. Любой бунт подавлял в зародыше, обладая прямо-таки иезуитским коварством и кинжальной остроты когтями.
На сильнейших Коська никогда не нападал в открытую. И никогда не спешил, выбирая для мести наиболее подходящий момент.
Немецкую овчарку Грига — он жил в соседнем доме — Коська пас почти месяц. И все-таки дождался момента, когда пес оказался вне пределов видимости хозяина, да еще в сквере, среди деревьев.
Коськиному прыжку с ветки липы позавидовала бы сибирская рысь! Как и его меткости, безжалостности и скорости расправы.
Несчастный Григ, неосторожно облаявший когда-то кота и давным-давно об этом забывший, в пару секунд лишился глаза и правого уха. И навсегда потерял охоту носиться между деревьями.
Обезумевший от горя хозяин даже толкового обвинения Лельке не смог предъявить. Самого-то нападения он не видел. А по Лелькиным словам, Коська только защищался.
В конце концов, он всего лишь кот!
Коты на собак не нападают.
Временами Тамаре казалось: Коська прекрасно понимает, что делает. И серо-голубые кошачьи глаза почему-то напоминали ей глаза сестры. Своим обманчиво невинным выражением.
Да и внешне кот смотрелся дорогой мягкой игрушкой, а не опасным разбойником. Когда-то голый, будто ощипанный, он сейчас выглядел дымчатым облаком. Необычайно пушистая шерсть скрывала Коськины боевые отметины. Увидев этого красавца, все умилялись. Лишь Крыс интуитивно чуял правду и страстно ненавидел кота.