Как-то не то. Непедагогично, что ли.
Наступали праздники, и как раз сегодня кафедра собиралась посидеть, отметить, поговорить о делах и вообще. Кто хочет - выпить.
Прибыли и гости - бывшие сотрудники. Они теперь были людьми важными, с окладами и холеные, прямо, не узнать, и всех это очень веселило и внушало гордость.
Максим сидел с группой мужчин в углу, смотрел, как Томка Красикова руководит у сдвинутых столов расстановкой салатов и пирожков из кафе, и слушал разговор Валеры Акулова и Саши Мухина.
Мужчин, в предвкушении выпивки, тянуло философствовать.
Саша Мухин, без пяти минут доцент, по характеристике, данной ему покойным профессором Арзамасцевым, «деятель от науки», умильно складывая губы в иронический кукиш, ловко изображал этакого дурочка Сократа и задавал Акулову вопросики.
- Для чего же «они» тратят миллиарды на вооружение? Понятно, что могут, не обеднеют, но для чего? И зачем им это оружие, которое, вроде бы, не против нас, но которое все время вокруг нас?
Валера Акулов, красивый, седоватый брюнет, по общему мнению, единственно и достойный (если бы не ушел) быть заведующим кафедрой после Арзамасцева, отвечал спокойно, не обращая внимания на лукавый тон спрашивающего, отвечал, будто объяснял теорему:
- Для начала, определимся: кто это - «мы»?
Например, корректно ли говорить: «в таком-то году мы вошли в Венгрию, а в таком-то в Чехословакию»? Входили армии под знаменами коммунизма. Или все-таки входили «мы»? Если так, это объясняет и страх и недоверие к «нам».
Саша Мухин расплылся в блаженной улыбке.
- То есть, я должен распахнуть китайский пуховичок и закричать: «Не стреляйте! Я свой!»
Вадик Политов, молодой доцент с усталым лицом, читающий спецкурс старшим курсам и попутно корпящий над «докторской», тоже улыбнулся и вставил:
- Ну, и крикнешь по привычке: «товарищи!» Суть глубинную и покажешь.
Саша Мухин моментально парировал:
- Как же нам с Ма-аксом (он шутливо потряс Максима за плечи) не быть товарищами? Чай, не на Ямайке живем. Или хотя бы в Абу-Даби.
Другой Саша, Кошкин, полный, элегантный блондин, пахнущий «бутиками» и в дорогом сером костюме, «репрезентативном», важно вставил:
- В Тегеране, - он недавно вернулся из Ирана, - высоко оценили наши последние комплексы С... И Штатовский атташе признал - там был ланч для европейской диаспоры - такого у них пока нет.
Мухин состроил огорченную гримасу:
- Теперь Массачусетским парням денег насуют. А тут на подержанную копишь.
Но Кошкин с улыбкой успокоил:
- Толку все равно не будет. Южнее пятидесятой широты наукой заниматься невозможно.
- Почему? - спросили все.
- Из-за вращения планеты - при большой скорости мысли сносит. В Тегеране, например, думаешь только о выпивке и бабах.
- Мужчины! К столу! - скомандовала из глубины комнаты Томка Красикова, и все стали рассаживаться.
Во главе стола сидел академик Варфоломей, заведующий кафедрой. Он был уже стар и говорил мало. Больше слушал. И он, и все сотрудники знали, как только Вадик Политов защитит «докторскую», «дед» уходит на пенсию, и заведующим становится Вадик. Наука сдвинулась вперед на полступни, и все, о чем мог говорить старый академик, было для молодых коллег азбучной истиной.
Дальше сидели нынешние «светила» - Акулов с Кошкиным. А еще дальше Томка Красикова с Люсей - та читала простенький, но необходимый курс, «правила игры в шахматы», как заметил Валера Акулов. С ними же сидели их приглашенные подруги, и одна была та самая Ирина. А потом, вперемешку, сидели остальные: Максим, Саша и другие - молодая кафедра.
Академик Варфоломей дождался тишины, всех поздравил, все вежливо выслушали, чокнулись и заговорили, не обращая больше на него никакого внимания.
Кошкин, выпив едва полглоточка, моментально стал шумным и остроумным.
Он излагал свое видение научной работы Вадику, чьим научным руководителем и был.
- Если «кандидатская» - это морковка, растущая не широко, но глубоко, то «докторская» - это репка. Она, наоборот, должна быть неглубокой, но широкой.
Акулов, улыбаясь, слушал и кушал салат.
- Нам бы, Александр Николаевич, на «морковку» денег накопить, не до «репки»! - сказал Мухин, - а пока только на «любительскую» хватает.
Он всерьез готовился к защите диссертации и собирался с силами, а пока обязывал старост групп покупать пачками им лично сочиненные методички. Тоненькие и изданные на скверной бумаге в университетской типографии.
«Ученый совет обрадовать», - пояснял он свои хлопоты коллегам.
- А ты о диссертации не думаешь? - спросил Акулов у Максима.
- Максим обременен воспитанием ребенка, - ответила за него Томка Красикова, - не трогайте нашего Максима.