Мне тут же захотелось рассказать ему о том домике, что я приобрела на днях, напомнить о том, что мы хотели переехать и сейчас у нас появилась такая возможность, и что там мы начнем все с чистого листа, и, вообще, оправдаться за свои глупые мысли о разводе, но Виталий больше не желал меня слушать…
-Я переночую у друга. Сегодня не жди. Когда там нужно явиться в суд? – стал собираться любимый, и мы оба знали, что идет он не к «другу», а в свою новую семью.
-Не знаю… - пожимала я плечами, вытирая бесконечные слезы, которые лились сплошным потоком и не собирались прекращаться.
-Ладно, сообщишь. До встречи. – вскоре вышел Виталий, хлопнув дверью.
13
13.
Поскольку все самое страшное в жизни я уже сотворила, мне оставалось только довести начатое до конца. На другой день я снова отправилась к Ирине, и она разъяснила мне, как грамотно оформить заявление. Попутно она, конечно, все еще пыталась уговорить меня помириться с Виталием, но тогда я рассказала о том, что он дико на меня обижен, и былого доверия и тепла я уже никогда не верну.
Теперь я миллион раз, ежедневно и еженощно прокручивала в голове варианты того диалога, который у нас должен произойти с Виталием, но скажу наперед, что мой план не сработал… Заявление мы подали, и после того, как Виталия вызвали в суд, я снова увиделась с ним. Опять же, предварительно договорившись о нашей встрече, будто с каким – то посторонним человеком.
Домой он приехал злым, отвечал мне односложно, и стоило мне заговорить о том, что я хочу забрать заявление, и что я тоже оказалась не права и мечтаю вернуть наше прошлое, как он взорвался… Любимый бросился обвинять меня в чем ни попадя, будто, уже не веря в мою сильную любовь… Я не знаю, почему он считал, что если я так безумно люблю его, то должна стать настоящим ангелом во плоти, больше не способным совершать ошибки и оплошности… Да, я, действительно, на него не обижалась, и всегда была готова понять, но он… Он уже не верил ни единому моему слову и, как это бывало раньше, уже не чувствовал меня интуитивно, бессознательно, без слов… Наша невесомая, невидимая, тонкая нить, объединявшая души, разорвалась…
На суде он ничему не возражал, принимал все обвинения, не оспорив ни слова, и нас развели… Свою часть производства он мне продал, решив, что больше не готов заниматься подобным делом, и вскоре откроет что – то абсолютно иное…
В тот период я жила будто во сне, в кошмарном, странном, немыслимом, адском сне, и не понимала, что все это происходит со мной… Я оформляла бумаги, собирала вещи, успокаивала маму, заверяя, что скоро ее тоже заберу, искала подходящего котенка в приютах, чтобы хоть как – то унять свою боль и спастись от одиночества, и делала все это машинально, толком не отдавая себе отчета…
Где – то в глубине души я все еще ждала того, что однажды Виталий войдет в мою квартиру, попросит прощения и скажет, что все то, что было в прошлом больше не имеет значения, поскольку он меня простил и уже не готов расставаться, но этого не произошло…
Помню, что тогда постоянно писала ему письма… Писала о том, что мне тяжело, больно, плохо без него, что я хочу остаться хотя бы друзьями, что я по – прежнему его очень люблю, и не хочу для него плохого, но ответа ни разу не последовало… Поначалу я писала все это в мессенджер, а потом стала оставлять бумажные письма, дабы не видеть этого пугающего «прочитано» и отсутствия его слов…
Последние письма уже были о том, что я все равно его люблю, что принимаю его сторону в любом вопросе, даже если мне от этого горько и тяжко, и что я до конца своих дней буду его любить, и уже не жду ответа ни на чувства, ни на свои бесконечные письма…
Конечно, в какие – то моменты мне казалось, что я сильный человек, что я обязательно справлюсь и выберусь из этого ада, но ни сразу после, ни в последствии я так и не смогла его разлюбить, а забыть уж тем более…
Вскоре я переехала… Пока одна. Вернее, с котенком. Его я решила назвать Ричардом, в честь героя одной пьесы, в которой ранее играл Виталий в театральной студии. Котенок, к моему удивлению, оказался до безумия похож на моего возлюбленного, - он был таким же, если можно сказать, артистичным, изображал разные состояния, даже если этого не чувствовал на самом деле, и, кажется, у него даже существовало чувство юмора… Я наблюдала его эмоции удивления, радости, любви, и т.п., и все они были схожи с тем, как их испытывал и передавал Виталий… Может, я, конечно, стала сумасшедшей от своей любви, но мне все это казалось вполне реальным.