пятьдесят назад. И она любила. И хотела дожить до ста лет. И тут Николай сделал тот
банальный вывод, что Нина Афанасьевна живет. Лишь после смерти люди постепенно
исчезают из памяти других, а она исчезает уже сейчас, потому что стала всем безразлична. И
ему тоже. Но что можно сделать? Пусть что-то небольшое, обыкновенное, житейское… Вот-
вот, именно житейское – это-то и хорошо. Внимание Николая привлек торшер около кровати,
с выключателем на длинном шнуре, чтобы старуха могла включать свет, когда ей нужно.
Торшер был без абажура, и ночами голая лампочка, конечно же, слепила.
В дверь заглянула Наденька. Николай задержал ее и попросил найти лоскут какой-
нибудь яркой ткани, иголку с нитками и, если найдутся, плоскогубцы. Плоскогубцы нашлись
быстрее всего. Николай сходил с ними во двор, где лежала куча металлолома, и вернулся с
куском проволоки. Дело было не сложным, но требующим выдумки, и так, как хотелось,
удалось сделать лишь с четвертого раза. Когда через полтора часа Николай пристроил абажур
на лампочке и щелкнул выключателем, старуха ахнула. Она сидела на провисшей сетке,
держась за поясок, привязанный к противоположной спинке, и кротко любовалась ярким
разноцветьем, так не привычным в ее комнате. Заглянула Валентина Петровна и,
улыбнувшись одним каким-то намеком на улыбку, вывернула нижнюю губу с выражением
"ну и ну". Наденька с удовольствием подмела оставшийся мусор.
Давно уже Бояркин не испытывал такого хорошего настроения. "А ведь, наверное,
быть человеком совершенным – это и значит быть человеком добрым, – думал он, используя
и этот маленький эпизод для общих педагогических выводов. – Доброта – это самое простое
и самое естественное, это основа духовного. А в жизни, в сущности, нет выбора – быть
добрым или не быть. Доброта – это долг, возложенный на тебя уже одним званием человека.
Быть не добрым, значит уже в какой-то степени уходить в сторону от этого звания… Видимо,
для ученика надо создавать такие ситуации, в которых он мог бы почувствовать себя добрым.
Так, так, – подумал Николай, – а не семя ли это вообще всей педагогики будущего?"
За обедом в основном говорили Наденька и Валентина Петровна. Николай поел и,
удалившись в большую комнату, посмотрел сквозь стекло на книги, просмотрел газеты на
журнальном столике, подумал о Нине Афанасьевне, о новой, только что пришедшей в голову
схеме образования-воспитания, но обо всем как-то не всерьез – здесь почему-то было
невозможно сосредоточиться.
По пути домой, в автобусе, Коляшка заснул, мягко провиснув на руках Бояркина.
"Какой он беспомощный", – думал Николай, видя тоненькие бровки, крохотный курносый
носик. Даже дыхания сына было не слышно. Вся его крохотность заставляла волноваться и
не верить, что из такой крохи вырастет взрослый человек. "Думать он будет уже как-то иначе,
– размышлял Николай. – Но хоть немножко, да, по-моему. Вот что значит сын! Интересно,
как думает об этом Наденька? Надо будет у нее спросить…" Николай очнулся и удивился, –
оказывается, он забыл, что Наденька едет рядом. Но как о таком спрашивать? О таком не
спрашивают, таким делятся сами, если есть, чем делиться. Николай покосился на жену и
увидел закинутую назад сонную голову с открытым ртом. "Уж и заснуть-то по-человечески
не может, – подумал он. – Едет как купчиха в карете. Как же это так – ей до сих пор ничего не
надо".
Бояркину очень хотелось с кем-нибудь поговорить, поделиться накопившимся. Где
теперь Игорек Крышин? Что делает? Он-то, конечно, счастлив – еще бы, ведь у него такая
жена – Наташа. Конечно же, и дети у них уже есть… Интересно, какие они? На кого похожи?
Какими стали сами Игорек и Наташа? Почему они, старые друзья, живут далеко друг от
друга и не могут встречаться и говорить?
Николай снова посмотрел на сына и ощутил, как вся душевная муть медленно
расходится… Он почувствовал, как одиноки они с сыном и как крепко спаяны…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Николай отсыпался после ночной смены, и за телеграмму расписалась Наденька. Она
тут же разбудила мужа. Бояркин, ничего не понимая со сна, прочитал лежа и сел. "Выезжай
похороны бабушки. Полина". Бояркин перечитал еще несколько раз. Как не хотелось в это
верить, но сомнений не оставалось – умерла бабушка Степанида. Казалось, совсем недавно
она была здесь, в этом городе, на его свадьбе. Как же за такое короткое время можно было
умереть? Почему подпись "Полина"? Неужели бабушка снова переехала из Ковыльного к
тетке Полине? Наверное, так.
Николай пересчитал все деньги – не хватало даже на билет в один конец. Он быстро