"Спасибо, тебе Леша, – говорит он, – только бы вот ложку еще". – "Так я же принес
тебе и вилку и ложку", – говорю я. "Нет, ты, видно, забыл". – "Как же я забыл, если все это
видели. Ты сам куда-то спрятал". – "Никуда я не прятал", – говорит он. Я махнул рукой.
"Ладно, я могу и еще раз сходить, но уж за тобой понаблюдаю". В ужин я сделал все точно
так же. Опять он ложку просит, "Не-е -, – говорю я, – тут явно что-то не чисто". А он уж и
сам ничего не поймет. "Да не приносил ты, Леша. Куда я мог деть!"
И вот дня так через два в обед я говорю:
"Нет, дальше так невозможно. Надо обыск делать".
Отворачиваю матрас, а там уже целый склад ложек и вилок.
"Товарищи, – говорю я, – полюбуйтесь – у них в деревне, наверное, на эти
инструменты дефицит…" В палате захохотали. А дед вдруг так обиделся, что даже губы
затряслись.
"Эх вы, – говорит, – да я за всю жизнь иголки-то не своровал". Отвернулся к стенке и
замолчал. И вот тут-то меня проняло. Ведь я же все на зрителей работал, а о нем и не
подумал. Лежу потом и не знаю, что делать. А старик часа через полтора говорит: "Какая же
тут тоска. Лучше бы у себя в деревне лежал. Как сюда привезли, так все и забыли меня. А ить
у меня завтра день рождения. Муторно на душе". – "Подумаешь, день рождения. Мало их у
тебя было", – говорю я – никак не могу с ним по-человечески разговаривать, привык уже
посмеиваться. "Были и другие дни рождения, – согласился он, – но хуже этого не было.
Ну, что тут делать? Пошел я к санитарке, дал ей денег. Попросил пепельницу купить.
Санитарка принесла к вечеру – пепельница была недорогая, но красивая – керамическая, с
переливом. Вроде бы и хорош подарок, но не хватает чего-то. Стал я поздравление в стихах
сочинять. И даже сам не ожидал, что так удачно получится. Переписал на большой лист,
разрисовал – мне все медсестра дала, – пришлось заодно и им какой-то бюллетень
размалевать. В общем, поздравление вышло ничего. Но представил, как все это на тумбочке
будет стоять, и все равно как будто чего-то не хватает. И понял: цветочки нужны, хотя бы
штуки три.
Утром проснулся в пять часов и снова об этом думаю. Вышел на крыльцо. Хорошо
было: прохлада, свежесть, птички свистят, роса на траве. И тишина. В такое время у озер
туман стоит. Сошел я в своих тапочках, сорвал с клумбы три цветочка. Не знаю, во что их
поставить. Спускаюсь в подвал – там бутылки из-под молока. Только взял одну, а сзади кто-
то как заорет: "Ты что тут делаешь?"
Подвал темный да глухой – в нем так и загремело – бу-бу-бу. У меня чуть ноги не
отнялись. А это не то уборщица, не то сторожиха. Оказывается, она уже давно за мной
следила. Попытался я ей объяснить что к чему – она и слушать не хочет. Принялась меня
костерить: почему я не сплю, почему хожу, почему цветов надрал, почему бутылку взял,
почему, вообще, живу на белом свете, вредитель такой. Грозила пожаловаться главврачу.
Отмахнулся я от нее и ушел. Нацедил из крана воды. Поставил все на тумбочку. Лег и думаю:
"А вдруг эта дура по палатам попрет да шум поднимет – ничего себе праздник получится".
Пошел, воду вылил, бутылку спрятал, а цветы, чтобы не завяли, в туалетный бачок опустил.
Пришел, лег и думаю: "И чего это я ее боюсь?" Полежал, полежал, встал и снова все
настроил. Люди спят, а я тут, понимаете, хожу маюсь. Лег, а уснуть не могу. Долго лежал.
Слышу, дед проснулся, на бок переворачивается. Я глаза скосил, наблюдаю. А он увидел все
и медленно так поднимается… Даже глаза протер. Ни к чему не притронулся, меня за одеяло
дергает и тонким каким-то голоском спрашивает: "Леша, а Леша, ведь это же ты сделал? А,
Леша?" – "Да, отстань ты, старый, – говорю я так это сонно, – ни днем, ни ночью от тебя
покоя нет". А он не отстает: "Леша, да ты же не спишь". Я не откликаюсь. Слышу: он
бумагой шуршит, читает мое поздравление и тихонько, чтобы никого не разбудить,
покрякивает, похихикивает. А я попритворялся, попритворялся – было еще рано, да и,
вправду, уснул. Проснулся, а мою петицию уже всей палатой читают. Поздравляют старика.
А уж-то радехонек! Потом врачи с обходом пошли, прочитали, тоже поздравили. Из других
палат самые любопытные приходили. А вечером его старуха приехала. Дед и ей тоже все
показывает. "Вот – это все Леша придумал. И зачем, скажи, старался, растрачивался".
В общем, у старика такой праздник получился, что я и не думал. Так-то Гена… А ты
говоришь, воды в сапоги налил. И что, сильно смешно было?
– Ага, – сказал и снова захохотал Гена, – мы бежим, а вода в сапоге только чмок-чмок,