остался на месте – взволнованный, но теперь словно окаченный ледяной водой.
Танцы продолжались, стучали шары на бильярдном столе, но Бояркину стало очень
пусто. Он посидел еще минут пять и, выйдя на крыльцо, нерешительно остановился. Вышел
и закурил Санька. Почти сразу же появилась и Надя. Она скользнула мимо них, коротко
взглянув на Бояркина, и медленно зашагала по улице. Николай понял этот нехитрый Надин
прием и только пожалел ее.
– Так это ты что же, учителем, что ли, работал? – спросил Санька.
– Откуда ты взял? – удивился Бояркин. – Нет, не работал. Учился в пединституте, да
бросил.
– Зря ты это. Путных учителей и так мало. А почему бросил?
– Да так, по дурости, – думая совсем о другом, сказал Бояркин первое, что пришло в
голову. – Ну, пока. Спокойной ночи…
"А ведь, по сути дела, все рухнуло, – думал он по дороге в общежитие. – Зачем у нее
друг? И я не заинтересовал ее. Все, что я говорил, банально. А почему она смотрела на руки?
А-а, так вот оно что… Она ведь брезгливо смотрела. Она уже все знает про меня и про Надю.
Все понятно…"
А лежа в постели, он с еще большим волнением, чем вчера, "просматривал" каждую
детальку, связанную с Дуней. Сильнее всего помнились ее глаза, помнились странно –
головокружением в самом себе, но цвета этих глаз Николай почему-то не рассмотрел, хотя
видел их вплотную. А какие у нее тонкие, высокие, "говорящие" брови… Заснул Бояркин
только на рассвете.
* * *
Через неделю Бояркин все-таки увязался провожать Дуню.
Глядя под ноги, она шла быстро, но как-то неловко, по кукольному скованно. Разговор
не завязывался, потому что ее ответы состояли из "да" и "нет". Они шли напрямик через
огороды с остатками высохшей картофельной ботвы и дудками от подсолнухов. В одном
месте вдоль протоптанной дорожки лежало длинное бревно, шагая по которому, Николай
обнаружил, что ноги его дрожат, и приказал себе взять себя в руки. Но вот они прошли
огороды, и вышли на улицу.
– Куда же вы все-таки будете поступать? – догадался, наконец, заговорить Николай о
том, что ее больше всего интересовало.
– Куда мне нравится, туда и буду поступать, – не оборачиваясь, ответила она.
– Значит, вы стремитесь туда, где вам нравится, а не туда, где вы принесете
наибольшую пользу? – зацепился Бояркин, вспомнив свою прежнюю школьную проблему.
Дуня замедлила шаг и оглянулась.
– Если бы я знала, в каком деле принесу наибольшую пользу, – я бы выбрала его.
– Нет, нет, вы все делаете правильно, – сказал Бояркин, облегченно переведя дух от
того, что она резко сменила тон, – это я так спросил… чтобы вас разговорить. На самом же
деле тут выбора нет. Наибольшую пользу можно принести в том деле, которое любишь.
– Да? А ведь это верно. Как я сама не догадалась. Конечно, это так. А какое дело у
вас?
Уж чего, чего, но вопросов от нее Бояркин не ожидал. Теперь она уже не убегала, а с
интересом поглядывала на него, хотя, конечно же, не видела в темноте лица, шла спокойно и
неторопливо.
– Странно, – проговорил он, пытаясь собрать свои мысли, – а ведь так сразу о моем
деле и не расскажешь. Ну, скажем так, общая задача такова: я хочу обнаружить в жизни узел
непорядков (непорядки ведь тоже имеют свою систему). Ну и, в частности, понять, как
сделать человека лучше. Это уже с педагогической точки зрения.
– А что вы делаете здесь, у нас?
– Здесь я понял, что для решения больших жизненных вопросов надо не только за
книжками сидеть, но еще и жить полнокровной жизнью. Даже, может быть… Да, да – даже,
может быть, любить, потому что именно любовь дает возможность ощущать всю жизнь в
целом так же реально, как реально ощущаем мы теперь, например, эту темноту, прохладу,
дорогу под ногами.
Дуня осмотрелась вокруг и глубоко вздохнула.
– А вы интересный, – искренно сказал она. – Да, впрочем, я поняла это еще тогда, в
клубе.
– Ну, а как же, – засмеявшись, сказал Бояркин. – Я ведь специально стараюсь вас
заинтересовать. А хотите сразу все начистоту?
– Ну, конечно, а как же иначе?
– Ну, так вот… Я хотел с вами познакомиться, потому что вы мне нравитесь. Очень
нравитесь. Да. И поэтому я хочу, чтобы все было открыто… Вообще-то мне сначала надо
было бы еще сильнее вас заинтересовать, понравиться еще больше, а потом уж рассказывать
о себе. Так оно обычно и делается. Но, по-моему, это нечестно. Поэтому я сразу. . Так вот…
Ну, в общем, я женат, у меня есть ребенок. Жену я не люблю… Вот…
– Все это лишнее, – ответила Дуня, посерьезнев. – Я сказала, что вы интересный