его паспорт, особенно в главу "семейное положение".
Палисадники в селе уже наполнялись зеленоватой прозрачной дымкой. Листики были
еще едва заметны, но близилось время, когда деревья дадут тень, в которой от летнего
сибирского зноя скроются дома.
Вечером, надеясь встретить Дуню, Бояркин направился сначала в клуб, потом
прошелся по улице. Непонятно было, знает ли Дуня о его приезде, да и знала ли об
отсутствии. Если знает, но не хочет встретиться, то, значит, его письменному признанию не
придано никакого значения. Торопиться было некуда и по дороге в общежитие Николай сел
на чью-то лавочку.
Навалившись спиной на забор, он увидел безлунное, по угольному черное небо. На
нем мерцали звездочки – такие далекие солнца, что их яркости хватало лишь на обозначение
себя. А в пустоту между ними, сколько ни лети – на какой угодно атомной-разатомной ракете,
– никуда не прилетишь. И так в любую сторону от каждого человека. На виду этих
необъятных величин человек рождается, живет и умирает. Он всегда открыт взору вечности,
но сам не значит ничего… Вот она, сама Вселенная, смотрит на тебя миллиардами глаз. Они
такие постоянные, эти звездочки, а ты, ты такой кратковременный. Умирая, ты исчезаешь
совсем…
Бояркину показалось, что небо вдруг упруго опустилось и придавило его, не давая
дохнуть. В сердце снова кольнуло. "Меня не будет потом никогда, никогда, никогда", – в
который раз за последние дни осознал он, сжимаясь от ужаса и, застонав не то от
физической, не то от душевной боли. Это слово "никогда" трудно было остановить – в
пылающей голове оно пульсировало уже само собой. Кому нужно, чтобы он бесследно
растворился в этой черной бездне подобно миллионам, миллиардам уже растворившихся?
Кто виноват, что он не может жить всегда? Кто? Природа. И с этим ничего не поделаешь… Не
поделаешь.
Чтобы оборвать эти мысли, Бояркин вскочил и пошел к светящимся окнам
общежития. Он тяжело дышал. Лоб оказался влажным от пота, и Николай испугался своего
состояния. "Что же это я делаю с собой, – подумал он. – Благоразумные люди избегают таких
мыслей, а я сам провоцирую себя на них".
Придя в общежитие, Николай почувствовал недомогание, Он думал, что ночью его,
наверное, будут мучить кошмары, но сон, на удивление, оказался темным и глубоким, как
будто мучительные мысли были, напротив, признаком крепкого здоровья и устойчивого
душевного состояния. Как видно, человеческая природа таких мучений не запрещала.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Утром у строителей, выпивших накануне, трещали головы, и бригадир объявил этот
день выходным. Решено было коллективно пойти в лес, и "хоть раз по-человечески
отдохнуть, да сока березового попить". Санька, пришедший с утра из своего общежития,
утверждал, что время сока уже минуло, но на него прикрикнули, что по молодости лет он не
может знать этого, и, захватив продукты, дружно выступили в поход. Дорога в лес не
совпадала с дорогой в магазин, но было решено обойти одно болотистое место за селом, и
дороги, конечно же, совпали. Нагрузив рюкзак, строители смущенно затоптались на крыльце.
Аркадий окинул своим зорким взглядом все небо от края и до края и, приметив в нем жалкое,
заблудившееся облачко, поскреб затылок.
– Ну, надо же, токарь-пекарь, – расстроено сказал он, – а ведь дождь будет, мужики.
Какой уж тут лес. Да и сок-то, говорят, уже прошел. Уж лучше дома мирно посидим.
С его прогнозом все согласились и повернули назад.
Оставшийся дома Бояркин помыл тем временем под умывальником голову и собрался
было почитать, но, когда вернувшиеся со стуком выставили на стол бутылки дешевого
яблочного вина ("слезы Мичурина"), то планы свои ему пришлось изменить. Санька вместе
со всеми не вернулся, и Николай подумал, что неплохо бы и в самом деле сходить в лес. Он
накинул пиджак и пошел в общежитие монтажников.
Санька в ограде колол дрова. Бояркин несколько минут наблюдал, как он, голый до
пояса, долбил одну перевитую чурку.
– Да чего ты в середину лупишь, бей с краю, – подсказал Николай.
– Так нечестно, – сказал взмыленный Санька.
– Что не честно?
– Хочу рассадить ее такую, как есть, со всей ее силой, без хитрости.
Николай засмеялся.
– А зачем колешь? Печку топить?
– Да просто так. Вижу, колун хороший – дай-ка, думаю, чурку расколю.
Минут через десять они, захватив еды, пошли в лес.
– Может, возьмем бутылочку? – сказал Санька.
– Тебе это сильно надо?
– Да можно и без нее. Просто скучно иной раз бывает.
– Тебе скучно? – удивился Бояркин. – Да у тебя же обычно рот до ушей.