затравливаем пропагандой о семейном счастье, с которым сами иногда незнакомы, так
жалеем их, что они начинают считать себя, по меньшей мере, неполноценными. А я так
вообще придумал семью с несколькими супругами – пусть что угодно, но лишь бы
называлось семьей. В будущем же, при условии, обещаемом некоторыми фантастами, что
детей будут сразу же отдавать в специальные учреждения специально обученным педагогам,
браки исчезнут совсем или они примут чисто символический смысл – чтобы колечко
поносить. Главное, что получит тогда человек, – это свое отдельное жилище – личную среду
обитания. Каждый человек получит возможность по-настоящему быть самим собой, жить
вдумчивей, духовно богаче и полней, потому что получит возможность осуществить свою
потребность быть только с тем, кто ему необходим".
Николай дочитал длинное Анюткино письмо. Она рассказала новости, дошедшие в
Ковыльное из Елкино. Николая огорчило известие, что Игорек Крышин, вернувшийся домой
один, без жены, сильно запил. Игорьку сейчас нужна была поддержка. "Вот еще одна
неправильность жизни, – подумал Николай. – Они, два необходимых друг другу человека,
друзья, живут в разных местах. И сколько набирается этих неправильностей! "
По дороге с автобусной остановки Бояркин случайно встретился с Дуней.
– Придешь? – спросил он на ходу, пытаясь за это мгновение впитать ее глазами.
– Приду, – ответила она.
Со стороны могло показаться, что они просто поздоровались.
На этот раз Дуня пришла к стогу первой.
– Ну, как? Что? – сразу же с тревогой и нетерпением спросила она.
Николай опустился на сено и стал бестолково рассказывать то о том, что перенес сам,
то о написанном сестрой, то принимался сбивчиво размышлять, строить разные догадки. Он
хорошо видел несвязность своего рассказа, но справиться с собой не мог. Дуня с удивлением
заметила, что он сильно раскис. Она смотрела на все уже как бы со стороны, и Бояркина ей
было просто жаль. Николай, еще сегодня утром видевший блестящие слезами Наденькины
глаза и спокойного, порозовевшего во сне Коляшку, тоже смотрел на Дуню несколько
отчужденно и равнодушно. Обсудив главное, они замолчали. Даже в первый вечер, еще
ничего не зная друг о друге, они были более близкими, чем сейчас. И расстались они без
волнения.
* * *
С Романом Батуриным Николая стала связывать странная, отягощающая, но в то же
время и по-особому легкая дружба. Роман все-таки получил от жены письмо с обещанием
приехать и посмотреть, как он устроился. Жена обещала, но срок не назвала. Батурин весь
изождался и после работы не мог провести в одиночестве минуты. Отношения сложились
так, что и после работы Бояркин оставался как бы его подручным, чувствуя странную
обязанность и в обед, и после работы всюду, как на веревочке, следовать за ним. Вообще,
после поездки в город, сам, не замечая того, Бояркин стал склонен к тому, чтобы в каждом
шаге подчиниться кому-нибудь более опытному и как можно меньше думать. А с Батуриным
было просто. Иногда в обед они шли не в столовую, а в общежитие и варили суп. Все это
делалось без каких-либо претензий, взаимных недовольств и даже без всяких слов, что им и
нравилось.
После работы, убедившись в том, что жена не приехала с вечерним автобусом, Роман с
расстройства покупал бутылку не выводящегося из магазина яблочного вина, и они, весь
вечер, попивая его, играли в дурака и не ходили даже в кино. Раньше Бояркин терпеть не мог
такого досуга, особенно карт, но, оказывается, не терпел из рационалистических
соображений, от мысли, что карты – это "нехорошо". Но эта немудреная игра была хороша
тем, что отвлекала от всего мира. Роман играл азартно – с криком, с руганью и если
проигрывал, то злился всерьез. Так же научился играть и Бояркин. Время пролетало
незаметно. Потом был сон. А утром работа. Главное – ни о чем не думать.
В субботу они освободились от работы чуть раньше, и Батурин, разозлившись, что
жена снова не приехала, купил две бутылки водки. С водки они стали пьянеть быстро, игра
пошла вяло, и Роман принялся рассказывать о себе. Женат он был второй раз. У первой жены
остался мальчик, вторую жену он тоже взял с мальчиком. Все они жили в одной
двухкомнатной квартире, только в разных изолированных комнатах. Жены, встречаясь на
кухне, неожиданно сдружились, пацаны стали играть вместе, и оба называли Романа папой.
Иногда вечером они и ужинали все вместе.
– Людка такой доброй стала, – рассказывал Роман о первой жене. – За кого выйдет, так