семейная жизнь молодых состояла в том, что они встречались после работы и шли в кино, а
изредка ночевали у Никиты Артемьевича.
В субботу у дяди оказался рабочий день, он ушел из дома часов в семь, и Николай с
Наденькой проснулись поздно. Посмотрели телевизор и поехали в центр города. Из-за
позднего завтрака есть им захотелось только после обеда, когда почти все столовые
закрылись, а те, что еще работали, были забиты народом.
– Поедем к мамке, – предложила Наденька.
– Может быть, лучше очередь займем? – сказал Николай.
– Да мамка сегодня к Раиске должна уехать.
Николаю пришлось согласиться. А у Валентины Петровны они попали на небольшую,
но оживленную пирушку. Гостями были: соседка Клава – кругленькая, как пузырек, с
наколкой "Клава" на руке, муж ее – с водянистыми глазами и с какой-то впадиной на голове
там, где кончался лоб и начиналась гладкая лысина, очень громоздкая сестра Валентины
Петровны – Раиса Петровна – безмужняя и бездетная, младшая сестра Тамара Петровна –
тоже безмужняя, но имеющая пятерых сыновей.
Пирушку затеяли Раиса и Валентина по случаю приезда двоюродного брата из
Ашхабада, о существовании которого они до его приезда почти ничего не знали. Тамаре в
деревню они послали паническую телеграмму, и та, испугавшись за мать, забыла о ссоре с
Валентиной и тут же приехала.
Валентина Петровна сегодня была неузнаваема – в красном платье, в пышном парике.
Увидев свою любимую тетку Тамару, Наденька бросилась к гостям, а Бояркин от
множества незнакомых, разгоряченных людей юркнул в комнату Нины Афанасьевны,
надеясь, что Наденька догадается, принести ему поесть.
Нина Афанасьевна лежала, глядя на дверь, и сразу же начала подтягиваться за поясок,
привязанный к спинке кровати, чтобы усадить себя.
– Вот паразитки, водку пьют… – сказала она. – Ты Наденьку-то береги. Вот она, эта
Раиска-то, и есть. Ой, как они ее били-и, как били-и… Раиска держит, а эта игуменьша
пощечинами то с одной, то с другой стороны.
Бояркин сел, опустив голову, испытывая вину уже за то, что такое когда-то было.
Прошло минуть пять. Наденька не появлялась. Николай слышал, как ее о чем-то
расспрашивали.
– А вот мы его сейчас найдем, – игриво и громче обычного, чтобы ее было слышно и в
комнате старухи, сказала Валентина Петровна.
Николай все понял и вздохнул.
– Ах, вот ты где! – сунув в комнату свою блестящую, заскорузлую от лака голову,
закричала Валентина Петровна.
Нина Афанасьевна, вздрогнув, посмотрела на дверь и сухо плюнула.
Бояркину пришлось выйти к гостям и разулыбаться – все-таки, как ни говори, жених!
Он остановился на пороге, не зная, что делать дальше. Гости замолкли и несколько
мгновений рассматривали его, усатого, в коричневой рубашке с погончиками и совсем
растерянного. Потом Николая начали усаживать рядом со сконфуженной Наденькой, для чего
пришлось пересадить отяжелевшего родственника и переместиться еще двоим.
Оголодавший Николай решил не обращать внимания на это рассматривание
("посмотрят, посмотрят, да перестанут") и, свалив из ближайшей чашки к себе в тарелку
остатки густого салата, принялся уплетать за обе щеки.
– Так на какое число вы свадьбу-то назначили? – вдруг, как бы в шутку, спросила его
Валентина Петровна, хитро подмигнув гостям.
Бояркин как раз забросил в рот порцию салата, какая только могла держаться на вилке,
и застыл с круглыми щеками. Потом обвел взглядом всех по кругу и начал медленно
прожевывать. Гости улыбались и ждали ответа. Николай все жевал. Заволновавшаяся
Валентина Петровна успела переглянуться с Раисой и с замершей соседкой Клавой. Больше
всего она опасалась, что Бояркин ответит в своей манере: "А зачем нужна свадьба?" – и уже
потом к этому вряд ли что добавишь.
– Да какая у нас может быть свадьба? – сказал Бояркин. – Обойдемся и так. У нас на
нее средств нет…
– Но хоть небольшую-то вечеринку нужно, – поняв, что крючок заглочен, возразила
Валентина Петровна. – Соберемся все свои. Если твои родители не смогут приехать, так хоть
дядю пригласишь.
Николай задумался. Пирушка была хоть и небольшой, но достаточно сочной. На столе
стояло много бутылок. Все лица в полумраке свисающих со всех сторон мясистых листьев
были пьяными. Бояркин понял, что и свадьба, о которой они говорят, предполагается точно
такой же.
– А давайте, не откладывая, прямо сейчас, – вдруг сообразил Николай. – Ведь сейчас
за столом как раз и есть все свои. Пусть эта вечеринка считается свадьбой.
Наденька испуганно взглянула на него. Ее мать хотела что-то возразить, но все