Для удобства Николай прилег на диван, помолчал, сосредотачиваясь, и уснул.
Наденька долго сидела перед ним на полу и гладила по голове. Так она делала иногда по
ночам, когда он крепко спал. Наденька не знала, любит или нет Бояркина. "Я его жена", –
сказала она когда-то, и это все определило. "Его не изменишь, – сказала она теперь, и это
значило, что ни пить, ни драться, ни материться он не сможет. Но и ласковым, заботливым
тоже не станет. Наденька готова была принять его таким, какой он есть, но за это он должен
был без претензий принять ее.
Проснувшись в два часа, Николай поехал на работу. Там он, продолжая думать о своих
преобразовательных методах, попытался более объективно взглянуть на себя и на жену.
Конечно, измениться должны они оба. Так, видимо, бывает во всех молодых семьях. В том-то
и беда, что, создавая семью, никто не может вовремя перестроиться. Поначалу, хотя бы
подсознательно, каждый пытается жить так, как жили его родители. Умение создать семью
заключается в умении отказываться даже от чего-то принятого, от глубоко свойственного
тебе. Пока этого не поймешь, до тех пор и дружная семья невозможна. Он же, ни в чем не
уступая сам, просто подавил жену невозможными для нее требованиями. Так что это он сам
же внушил ей мысль о безысходности, бесцельности жизни или, по крайней мере, очень
помог в этом. В читальный зал, видимо, надо ходить все-таки пореже и побольше времени
проводить с ней. А если куда-то уходить, то обязательно оставлять ее в хорошем настроении,
чтобы она, не дай бог, ничего не наделала с собой. Придя к этой мысли, Бояркин вспомнил,
что как раз сегодня он оставил ее дома в очень плохом настроении, и едва дождался конца
вахты.
Домой он приехал в полпервого и увидел, что света в домике нет, хотя Наденька
обычно поджидала его. Николай осторожно, как не домой постучал и прислушался. Из окна
на грязный, притоптанный снег упал квадрат света.
– Кто там? – равнодушно, зная, что это он, спросила Наденька, приоткрыв дверь из
комнаты в сенцы.
– Это я. Открой, – сказал он тихо, с облегчением.
Наденька молча отбросила крючок и, когда Николай вошел следом в комнату, уже
снова скрылась под одеялом. Бояркин налил стакан холодного чая и, добиваясь, чтобы
растворился сахар, целую минуту звенел ложечкой. Потом, устраиваясь поудобней за столом,
сбил ногой бутылку, выпитую сегодня, и грустно усмехнулся. Весь прошедший день
показался ему длинным, с множеством событий, и теперь этот день, слава богу, закончился.
Теперь можно, наконец, спокойно заснуть. Чем ближе подходила минута долгожданного
покоя, тем больше тяжелела голова и слипались глаза. Почти бессознательно Николай
разделся, выключил свет, лег и сказал себе: "Все". И тут услышал, что Наденька,
отвернувшаяся к стенке, тихо плачет. Николай немного подождал, не перестанет ли она,
потом тронул за плечо.
– Я беременна, – тут же прошептала Наденька еле слышно. Но Бояркин сразу все
расслышал, все понял, всему поверил и сразу забыл про сон. В первую минуту возникло все-
таки недоумение – откуда она, эта беременность? Чтобы у них вот так, ни с того ни с сего
появились дети? Разве они могут появляться от такой разобщенной жизни? Ничего не
ответив жене, он стал думать о том, что теперь это может для них значить.
А Наденька между тем ждала ответа так мучительно, как ничего еще от него не ждала.
От его ответа зависела вся их жизнь. Если он не хочет ребенка, значит, не собирается с ней
жить, если захочет, значит не уйдет. Наденька давно уже думала, как и когда ей это сообщить.
Можно было сказать между двумя их свадьбами, если бы в нем появилось серьезное
сомнение, хотя она и не была уверена, пошло ли бы это на пользу. А когда миновала
официальная свадьба, она оставила это известие на крайний случай. Сегодня Наденька
почувствовала себя особенно жалкой. Николай же показался ей слишком злым, и она решила,
что он собирается ее бросить. Крайний случай, кроме того, наступал уже сам собой – молчать
дальше было нельзя; будет хуже, если он все заметит сам. Сказать же она решила обязательно
после работы, когда он будет усталым и легче со всем согласится.
– Если ты не хочешь, – всхлипывая, добавила Наденька, впервые не выдержав
молчания первой, – то я схожу в больницу и попрошу, чтобы ничего этого не было…
– Ну а сама-то ты хочешь?
– Хочу…
"Слава богу, что хоть чего-то хочешь", – едко подумал Бояркин.
– А почему ты этого хочешь? – спросил он.
– Ну, так ведь семья же у нас. С ребеночком-то будет интереснее.
– Интереснее. Разве ребенок может быть для интереса…