Я скоро открыл секрет красного номера.
Мы ведь были мальчиками толкучек, каруселей, азартных, непонятных игр, мы еще в раннем детстве часами простаивали у ярмарочных самодельных рулеток, очарованно наблюдая за гусиным пером, указывающим выигрышный номер, начертанный чернильным карандашом на куске фанеры; мы стояли, без конца слушая болтовню попки-дурака, вытаскивающего загнутым своим клювом конверты с судьбой; мы слушали витиеватый монолог цыганки, привычно раскидывавшей карты с замасленными королями и дамами.
Наблюдая, я быстро понял, что их только несколько серий, этих карт. Я стал запоминать серии наизусть, со всеми их секретами и вариациями. Скоро первый же сорванный лепесток раскрывал мне серию, и карта, для всех глухая как стена, виделась мне будто в волшебном зеркале, насквозь.
И тогда я решился играть.
В первый раз дядька-лотерейщик спросил меня:
— Мальчик, ты чего тут вынюхиваешь?
— Я не вынюхиваю, я играю.
— А деньги?
Я разжал кулак.
— Где ты украл? — Он оглядел меня с головы до ног.
— Я не украл.
— Скажешь, они тебе с неба упали?
— Я заработал.
— Ну, тащи, только не плачь, если проиграешь.
Я сорвал лепесток, обнажил цифру «1» и заплатил копейку.
Когда весь ряд был сорван и лотерейщик открыл красный номер, там тоже стояла цифра «1».
— Смотри какой счастливчик: сразу бац — и выиграл! — удивился дядька.
Я получил бутылку шампанского.
— За одну копейку «абрау-дюрсо», — заговорили вокруг.
— А вы что думали? — кричал дядька. — Я же вам говорил, кто не играет, тот проходит мимо своего счастья! Гражданин, не думайте — тащите! Мадам, чего вы смотрите? Девочка, тебе тут нечего зевать!
— А что ты будешь делать с шампанским? — спрашивали меня.
— Как что он будет делать с шампанским? Выпьет! — хохотал дядька. — За свое здоровье и за мое здоровье, правда, молокосос?
Но я и не думал пить. Эта бутылка была как граната в руках. Я постарался ее поскорее сбыть.
Шумел евбаз. Крики, гам, свистки. Из балагана «Роскошь» с лебедями на занавесях доносился фальцет: «Урки, люблю вас всей душой…»
В рядах продавали крахмальные манжеты, страусовые перья, веера, подусники, бильярдные шары, бумажные гирлянды для венков.
Толкались барыги, примеряли краденое, уговаривали: «Ты спал, я с тебя мерку снял»; звучно били по рукам: «Я тебя не видел, ты меня не видел».
— Где сцапал «абрау-дюрсо»? — спросили меня.
— Выиграл.
— А что там — на самом деле шампань? — спросил барыга и внезапно стал открывать бутылку.
— Я ее выиграл! Я ее выиграл!
— Я тебе выиграю, я тебе вот сейчас зубы выиграю.
Я пошел на другой угол, где стоял уже не молодой усатый, а старый бородатый лотерейщик и бубнил:
— Табак «Жемчужина юга» можно выиграть… американскую косметику «Имша» можно выиграть…
Игра была в разгаре.
Я протянул руку:
— Дайте-ка я!
С ходу выиграл румяного фарфорового амура, а лотерейщик сказал:
— Купидона схватил! К счастью!
Я выиграл второй раз, и опять амура.
— Смотри факир какой!
Лотерейщик уставился на меня: он поглядывал на мои руки, точно искал в них разгадку мучившей его тайны. А когда я выиграл в третий раз, и опять же амура, он испугался, а вокруг зароптали и заговорили, что мы заодно, что он мне дядя, а я ему племянник, может быть даже родной сын, наверное сын, — смотрите, даже уши похожие! Все они амуры.
Лотерейщик закричал:
— А ну, иди, хватит тут фокусы делать!
— Какие фокусы?
— Знаем какие, меня не обманешь. Топай!
— А что это у тебя за куклы? — спросил из голубого ларька продавец сельтерской воды.
— Это не куклы, это амуры.
— И зачем они?
— На комод поставить.
— Смотри, все знает.
— Купите, дядя! — попросил я.
— И сколько стоит?
— Сколько дадите?
— Смотри, и торговать умеет.
Он повертел амуров в руках.
— Гривенник дам.
— Что вы, дядя, я их выиграл за гривенник.
— Ну, ты выиграл, а я куплю. И не за деньги, а за воду.
Фарфоровые амуры жгли мне руки, что мне было делать с ними?
— Возьмите, дядька.