— Все, мой милый, приходит вовремя для того, кто умеет ждать, — продолжал барон торжествуя.
Он заметил, что правая рука Пригожина медленно опустилась в карман шинели и достала гранату.
— Но, но… черт! — закричал Лауриц, испуганно поворачивая коня.
В следующую секунду желтое пламя взрыва ослепило его, и он рухнул вместе с лошадью на землю…
Когда Пригожий снова пришел в себя, уже начинало темнеть. В небе метались кудлатые тучи, сталкиваясь друг с другом, поливая землю холодными струями дождя.
«Надо перевязать рану башлыком», — подумал Пригожин, хотя башлык он перестал носить со времени окончания реального училища. Он почувствовал близкое дыхание склонившегося над ним человека. Где-то видел он раньше эти торчащие из-под солдатского картуза белесые, давно нестриженные волосы, смышленые мальчишеские глаза.
— Тезка, — едва слышно прошептал Пригожий, опасаясь, что это сон или бред.
— Во, узнал, — обрадовался Николка, придвигаясь ближе. — Постойте, товарищ командир, я перевяжу вам рану!
Мальчуган осторожно приподнял голову Пригожина, наложил на рану конец бинта с ватой и кусочками стерильной марли. Потом начал перевязывать.
— Тезка! — повторил Пригожин, рассматривая паренька. — Откуда ты, родной?
И, вспомнив предотвращенное крушение, затем разлуку в Старом Осколе, спросил:
— Что же ты, нашел брата?
— Нашел-то, нашел… да вот опять ищу! Из плена мы бежим…
— Ты не один?
— Бачурин и Касьянов со мной. Они лодку вон там, в кустиках, стерегут. Ночью — по реке и к своим! А то мы сколько уже дней за фронтом ползаем…. Сплошной огонь — галка не перелетит!
Пригожий поймал слабой рукой шершавую, в ссадинах и занозах ладонь мальчишки.
— По Оке? Ты знаешь, как она течет? Прямо через город, а там корниловская дивизия!
Но Николку это не смутило.
— Ну и что ж? — усмехнулся он ясными, правдивыми глазами. — На воде, что ли, дивизия расположилась? Небось, не каждый к лодке-то сунется!
У Пригожина даже на минуту перестала гореть рана от этой простой, искренней веры мальчугана. Он спросил, все больше удивляясь:
— Как же ты меня разыскал, тезка?
— Да совсем нечаянно. Сидим в овражке, за полем наблюдаем… Много, очень много наших полегло! Глядь, едет верхоконный, погоны блестят — офицер. Хотел было я на мушку взять. Оружия у нас — пропасть, набрали возле убитых. Хотел, значит, приложиться… и тут—бабах! Граната. Думаю: «Не братка ли Степан? Он — гранатометчик!» А сам ползком сюда…
— Этот Иуда — виновник трагедии под Орлом. — Пригожин покосился на труп Лаурица. — Еще вчера он обретался среди красноармейцев…
— В Жердевке тоже нашелся предатель! Целый отряд, вместе с военкомом Быстровым, во время кулацкого мятежа загубил! Ну, попадись мне теперь Ефимка Бритяк…
Рассказывая, Николка оглядывался по сторонам, улавливал глухой рокот занятого белыми города. Долгие скитания в тылу врага, постоянные тревоги научили держаться начеку,
— Нам бы товарищ командир, хоть к овражку отползти… Сможете?
— Не знаю…
Пригожин готовился последовать за пареньком, крепясь и превозмогая боль. Но стоило ему сделать усилие и шевельнуться, как сдавленный стон вырвался из груди, и раненый снова потерял сознание.
«Надо позвать Бачурина, — решил Николка. — Мы командира на шинели унесем».
Часом позже от южного берега Оки, тихо плескаясь, отчалила лодка. Она бесшумно двигалась по течению в сырой, холодной мгле. Двое гребли приспособленными, вместо весел, длинными шестами. Третий сидел на корме у треноги пулемета и придерживал забинтованную голову раненого человека.
Откуда-то через холмы и увалы кромских степей доносились звуки отдаленного боя. С лодки было видно бледно-желтое зарево орудийных выстрелов, прожигающих темноту. Там входили в боевую страду полки Ударной группы. Они не могли помешать Деникину захватить Орел, но уже остановили врага средь волчьих бурьянов полосы прорыва.
— Там наши держатся, — прошептал Николка. И услышал голос Пригожина:
— Одна надежда на нее… На Ударную группу.
Гул артиллерийской канонады привлекал внимание друзей на всем протяжении пути. Лодка нырнула под нависшие фермы железнодорожного моста, изуродованного взрывом. Справа и слева зачернели вдоль берегов дома и колокольни губернского города.
Дерзость смельчаков не имела границ. Река вертела и кружила лодку, вынося к центру Орла, забитого корниловцами. Во мраке ночи слышалась пьяная ругань, крики о помощи, беспорядочная пальба…