— Стой! Попался!
— Кто такой?
— Разве не видно? Очередной перебежчик!
— Сначала большевикам служил, теперь надумал шкуру спасать…
— Чего вы смотрите, господа? Советский лазутчик! равно пули ждет!
В руках корниловцев сверкнули револьверы. Внизу неслись мутные воды Оки.
— Господа офицеры, надо разобраться… — кричал Ефим, прижатый к парапету моста. — Я… могу доказать… старший унтер-офицер Бритяк.
— Велика птица! — сказал прапорщик в расстегнутой шинели и прицелился.
В это время на мост въехал неловко сидящий в седле полковник. Придержал коня, скомандовал:
— Убрать оружие! Разойдись!
Корниловцы оглянулись и, узнав Гагарина, спрятали револьверы. Молча подались вдоль Московской улицы — чистить город.
— Кажется, Ефим, опять я появился кстати, — проговорил Гагарин, рассматривая Бритяка,
— Выручили… Спасибо, — дрогнул подбородком Ефим.
Гагарин засмеялся. Дернул повод, подъехал ближе.
— Я хорошо осведомлен о вашей работе в тылу красных. Она выше всякой похвалы. Чем собираетесь заняться?
У Ефима поднялись узкие плечи.
— Не знаю…
— Идите служить ко мне в полк. Будете моим ординарцем.
— Холуйская должность…
— Это официальная должность, Ефим. Я использую вас для особых поручений. Мне очень нужен такой человек, как вы.
И, прищурив глаза, спросил:
— Может быть, опасаетесь встречи со Степаном Жердевым?
— Со Степкой? Где он? — весь напрягся, даже потемнел лицом Бритяк.
— Я частенько видел его в боях под Орлом. Смел, напорист…
— Я согласен служить у вас, — перебил Ефим.
За мостом возле торговых рядов расположилась комендантская команда. Гагарин попросил офицера одолжить для ординарца лошадь.
«Степка под Орлом… Давно ищу!» — думал Ефим, воображая, как он разделается с ненавистным человеком.
При выезде из города Гагарин и Ефим нагнали батальон корниловцев, спешивший на юго-запад, в район деревни Спасское. Оттуда с утра началось энергичное наступление белых во фланг Ударной группе.
Глава тридцать вторая
Несмотря на повышение по службе, Гагарин чувствовал себя неважно. Его беспокоило молчание поручика Кружкова и агронома Витковского, посланных в имение. В чем дело? Что могло случиться?
Правда, белогвардейская почта не действовала. Но ведь существует много других способов известить хозяина о положении в усадьбе.
Гагарин опасался, что промедление и нерешительность с возвратом помещичьей земли, а также разграбленного имущества неизбежно осложнят вопрос. Вдруг мужики заупрямятся, бейся тогда с ними, отвоевывай каждую десятину.
На днях Гагарин написал жене в Курск, чтобы она съездила в орловское поместье, но и от нее нет ответа. Совсем плохо! Офицеры шепчутся о каком-то Виллиаме…
Потому-то и нуждался Гагарин в таком головорезе, как Ефим: при его помощи можно и Виллиама устранить и заставить крестьян подчиниться барской воле. Ретивость унтера Бритяка была отлично известна полковнику. Обогнав батальон корниловцев, Гагарин стал прислушиваться к близкой канонаде. Артиллерия красных гремела по всему фронту. Черные столбы, вздымавшиеся к небу на буграх и в долинах, показывали ту самую дугу, которую Деникин из последних сил старался сжать вокруг Ударной группы. Ветер доносил едкий запах гари и лихорадочную трескотню пулеметов.
В Спасском к Гагарину подскакал верхом на взмыленной лошади молоденький адъютант командира корниловской дивизии:
— Господин полковник, это ваши люди идут по дороге?
— Батальон моего полка.
— Пошлите его скорее в деревню Агеевку..
— Она в наших руках?
— Только что захвачена после упорного боя. Вам приказано из Агеевки наступать на Опальково!
Гагарин скомандовал:
— Бегом!
И зарысил с Ефимом впереди колонны.
Операция корниловцев со стороны Орла сочеталась с натиском дроздовцев от Дмитровска. Белые, потеряв накануне Кромы, хотели двойным охватом нанести поражение советским войскам.
В Агеевке горели избы, развороченные снарядами. На улице и в огородах чернели свежие воронки, наполняясь дождевой водой. Глаз всюду видел разбитые повозки, стреляные гильзы и оружие разных систем.
Тут же за дворами корниловские артиллеристы поспешно снимали с передков орудия, направляя их жерла на деревню Каменец, куда отошли части отдельной стрелковой бригады красных.
— Шрапнелью… три снаряда… огонь! — услышал Ефим хриплый голос с батареи, и тотчас ближайшее к нему орудие, подпрыгнуло, с грохотом выбросив из ствола длинный язык пламени.