Так начиналась эта весна для Жени. И он понимал, что до конца службы с каждым днём будет всё только хуже. Надо было что-то предпринимать. Бежать, если угодно. Бежать в госпиталь или… — и тут он вспомнил предложение Романа, высказанное ему ещё осенью.
***
Бутоны с цветочных клумб так и светились под мартовским солнцем. Все бордюры уже были побелены, но кое-где, как, например, у медпункта, у фонтана, — их ещё только белили. Такая рабочка ни одному солдату бригады не была в тягость. Наоборот, воинская часть словно оживала после зимы, и каждый солдат с удовольствием и со знанием дела красил помещения, убирал старую траву, подготавливал почву для посадки тех или иных растений у штаба и на прочих клумбах. Кроме того, многих тешила мысль, что до дома остаётся что-то около ста дней, а уже совсем скоро и вовсе пойдут двузначные числа.
Впрочем, участились на фоне весны и драки, и старший лейтенант Зигатуллин, бригадовский психолог, был вынужден по распоряжению комбрига собрать весь личный состав срочников бригады в актовом зале в столовой и провести с ними воспитательную беседу. Но запугивания дисбатом, которые практиковались и были действенны зимой, теперь не находили того отклика в умонастроениях солдат, и если и можно было их угомонить, как-то утихомирить, так это с помощью юмора и преобразования их энергии в какое-то общее и благое дело. И главным таким делом было благоустройство части после зимней спячки. Точно деятельные, трудолюбивые крестьяне работали солдаты под весенним солнцем. Начинался рабочий период.
Офицеры и сержанты приходили на работу уже не такие озлобленные, они стали миролюбивые и жизнерадостные.
Женя Флюгерин, который добился-таки своего и перевёлся в бригаду, в БАЭП, уже немного освоился. Будучи болтливым и умеющим приживаться на новом месте, он уже скоро наладил отношения с военнослужащими своей роты. Эти парни не имели на его счёт никаких предосудительных мотивов. Офицеры и сержанты его батальона тоже его не знали. И поэтому у него была возможность, проведя первые полгода службы в госпитале, провести оставшееся время в бригаде, как бы начав всё с чистого листа.
Впрочем, это начинание, дающее силы и оптимизм, продлилось до тех пор, пока Женя не встретился с Викторией Александровной в гарнизоне, удрав в самоволку, дабы закупиться в магазине средствами личной гигиены.
Главным же образом ему была нужна зубная паста. Мятная зубная паста, которая кончилась у него уже с месяц тому назад. И с тех пор и по сей день он брал утром пасту у кого-нибудь из ребят. Но вскоре он всех задолбал этим своим попрошайничеством и все стали ему отказывать. Сержанты тоже не хотели его слушать, и сколько бы раз ни просил он их купить ему зубную пасту, мятную зубную пасту(!), они забывали; Женя уже и деньги им наперёд давал, но они возвращали ему его мелочь обратно, заявляя, чтобы он от них уже отстал, а иначе получит по лбу.
Это была проблема. Надо было что-то предпринимать. И, недолго думая, Женя удрал одним весенним днём в гарнизонный магазин. Удрал через лесок от холодной-кладовой, куда его отправили наводить порядок.
— …Да, зубную пасту, пожалуйста, девушка. Мятную, мятную, пожалуйста, зубную пасту, — говорил он, стоя в магазине перед продавщицей.
Зашёл офицер — полковской майор. Но Женя ограничился тем, что исполнил воинское приветствие, а затем отвернулся, не имея до офицера больше никакого дела. Главное было на военную полицию не нарваться.
Вернулась продавщица с тюбиком зубной пасты.
— Семьдесят девять пятьдесят, — прогнусавила девушка.
Женя подумал, что у неё гайморит. Пока думал, рылся в карманах. У него было только шестьдесят рублей. Ему не хватало какой-то мелочи.
— Молодой человек, вы платить будете? — вновь прогнусавила девушка.
Её голос раздражал.
— Да, сейчас! Подождите!
Он покосился на майора, тот стоял рядом и изучал его в профиль. Мелочи в карманах не было, Женя и сам не знал, что он надеется найти.
— Ну а не мятная? не мятная паста сколько стоит? — спросил он.
Но тут вдруг чья-то рука из-за его плеча положила на кассу недостающую мелочь. Он обернулся. И увидел Викторию Александровну.
— Не забудь, — указала она на тюбик зубной пасты, когда они выходили из магазина.
На улице было ветрено. Ветрено и тепло.
— Как служба, Жень? — спросила Вика.
— Да вроде неплохо. Я перевёлся. Из полка. В бригаде теперь. Батальон аэрозольного противодействия. Но на деле хрень. Рабочий период, так что всё одно, что в полку, что здесь — бордюры красим.