Роман вместе с другими дембелями, которым уходить было только через пару дней, был занят моральным и физическим унижением некоторых новичков, которые были раздеты по пояс и отжимались в то время, когда Женя и Андрей вошли в комнату.
Роман искренне обрадовался друзьям.
— Да чего ты к молодым пристаёшь? — накинулся на него сразу Женя. — Одембелел, да?.. Ладно, у нас времени совсем мало! Ты почему до сих пор не собрался?!
Роман ответил не сразу. Он повернулся к столу, взял с него салфетку и вытер раненый кулак. Сел на стул.
— Я остаюсь, парни. Совсем остаюсь. Я решил уже и… контракт уже подписал. Теперь вот на испытательном сроке… — он усмехнулся и кивнул на салаг, которые по-прежнему стояли в упоре лёжа, не смея подняться.
— И давно ты это решил? — спросил Андрей, в то время как Женя увидел проходящего мимо чайной очередного друга и вышел говорить с ним.
— Да. Я уже квартиру снимаю у старшего прапорщика. Рядом тут. Он сам в другой дом переехал. Я уж и девчонку себе нашёл. Медсестрой в госпитале работает. Саша зовут. Может, знаешь?
— Нет, не знаю, — ответил Андрей.
Вернулся Женя. Времени оставалось совсем мало. Они стали прощаться. Эмоции по-прежнему переполняли, но теперь радость сменилась грустью и печалью.
Друзья покинули чайную комнату. Женя не выразил особого удивления о решении Романа остаться. Он сказал, пока они отходили, что даже предполагал что-то такое, ведь «его же на гражданке никто не ждёт…»
Когда они шли обратно, из чайной комнаты слышны были ещё матный ор дембелей и всхлипывания молодых, которым дембеля давали этакий дембельский аккорд; ну или просто качали салаг, если были контрактники, каковым стал теперь и Роман. Но потом всё стихло — то дневальный закрыл дверь.
КПП-1, куда Андрей в последние месяцы так часто заступал в наряд, оставался позади. КПП, у стен которого его в последнее время так часто ругали военные водители и угощали разными пряностями гражданские люди. Была среди тех людей, между прочим, Виктория Александровна, которая ехала тогда со своим старым любовником к нему домой. Встретил Андрей там и Аню, с которой познакомился в госпитале. Муж-офицер-калека у неё умер, и теперь она спокойно вышла наконец замуж. Она ехала с новым супругом, который никак не был связан с военным делом. В машине, на заднем сидении, сидел Гриша. Андрей пожелал тогда Ане всего самого хорошего и искренне порадовался за неё.
Позади оставался и сам военный городок. Такси набирало скорость. Андрей отвернулся от заднего окна.
У таксиста из радиолы задорно кричали армейские песни ещё 90-х годов прошлого века. Но потом таксист, а он оказался татарин, включил хадисы известного мусульманского пророка. Слышать их теперь было странно.
Женя дремал рядом с ним. За окном мелькали деревья, и поля, и луга.
***
У перрона было немало демобилизовавшихся. У перрона и на самой станции тоже. Хотя округу заливал дождь, солдатам не сиделось. Они то и дело выходили к перрону и курили под дождём или просто шлёпали берцами по лужам. Из тёплой станции люди смотрели на них в окошко кто с улыбкой, кто с крайним непониманием. Но просто уже отвыкли сидеть. Привыкли что-то делать. И к холоду, и к ливню привыкли, простаивая в уличных нарядах и будучи на учениях в полях и в лесу; чего уж говорить о безобидном дожде.
Андрей и Женя сидели на скамейке за станцией. Молча пили из коробок из-под сока неразбавленную водку. Пить было неприятно, но в то же время хотелось. Дождь барабанил по лужам. В лужах отражались горящие фонари. Станция медленно погружалась в ночь. Впереди, контрастируя с косыми лучами дождя и заливавшей всё темнотой, белел перрон. Всё казалось нереальным, и это не от алкоголя.
— Андрюх!
— Что?
— Чем ты займёшься дома?
Андрей ответил не сразу.
— Чем и прежде. Литературой и религией.
Женя помолчал.
— Ты действительно намерен полностью в ислам уйти?
Андрей вместо ответа усмехнулся. Затем спросил:
— Откуда ты взял?
— Неважно. Знаю.
Андрей не стал разубеждать друга, не стал он посвящать его и в истинные свои намерения, что уже и вовсе было ни к чему. Главное, что была у Андрея надежда. Надежда на уверенность. Но была ли у него сама уверенность? — вот в чём оставался для него каверзный вопрос. Ведь если вникать, то при наличии уверенности надежда не нужна…
Андрей сделал глоток из коробки.
— Ну а ты? — чем займёшься ты?
— Я, братан, влюбился. У меня теперь дел невпроворот. Очень многое надо успеть сделать.
— Если на то пошло, то я вот слышал, ты жутким сладострастником стал!..
Женю это как будто покоробило.