— Может быть, — ответила Оля рассеянно, думая о другом.
Павел Петрович посмотрел на нее удивленно и уехал.
— Ты такая злая стала в последнее время, Оленька, — сказала Варя грустно после его отъезда, — что я уж думаю, не уйти ли мне от вас. Может быть, я мешаю…
— Глупости какие! — ответила Оля. — При чем тут ты! Просто не может человек быть всегда в одном настроении. Разное бывает настроение. Ты тоже не такая уж веселенькая. Но я к тебе не пристаю, верно же? И вообще, кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп, сказал Маяковский.
— До чего же легко стать умным! — так же грустно заметила Варя. — Стоит надуться на всех окружающих, и ты — гений.
— Ты напрасно… — Тут Оля услышала коротенький звоночек в передней, прислушалась — не повторился ли; звонок не повторился, и она пошла отворять.
За дверью стоял Виктор Журавлев с пакетом в руках.
— Заходите, пожалуйста, заходите! — захлопотала Оля, краснея оттого, что еще не причесана и одета кое-как. Она быстро провела Виктора в кабинет отца, хотя Павел Петрович строжайше запретил ей водить к нему в кабинет ее приятельниц и приятелей, сказала: — Пожалуйста, посидите тут минутку. Я сейчас, сейчас! — и исчезла.
У себя в комнате, торопясь, она яростно, так, что треск стоял, драла волосы гребенкой, швырялась платьями, юбками, выхватывая их из шкафа; смешно сказать, но она боялась, как бы Журавлев не ушел, пока она возится с нарядами.
Не прошло и десяти минут, как она уже предстала перед своим гостем, который при ее появлении спокойно перелистывал технический журнал Павла Петровича.
— Ну, еще раз здравствуйте! — сказала Оля и подала руку. — Интересно, как вы меня нашли, кто вам дал адрес?
— Да в вашей сумке…
— В какой сумке? — Оля разыгрывала удивление.
— Вы что же, ничего не знаете? — удивился и Журавлев. — Сумку-то вы теряли или нет?
— Сумку? Ах, да, сумку! Потеряла, потеряла, но совершенно не помню, где. Может быть, в трамвае или в книжном магазине. У меня есть такая привычка, когда я роюсь в книжном магазине, положить ее на прилавок и забыть.
— Да нет же! — сказал Журавлев, развертывая свой пакет. — Вот она! Вы ее у нас на мартене забыли. Вы уж извините, пришлось открыть — адрес искал… Нашел на конверте.
Он подал сумку Оле, она поблагодарила, сказала, что очень, очень о ней беспокоилась, потому что в сумке тетрадки с выписками из редких книг, и отложила ее в сторону.
Оля обратила внимание на то, как одет Журавлев. Он был одет в серый спортивный, хорошо сшитый костюм. Костюм был новый, но Журавлев не выглядел в нем тем манекеном из магазинных витрин, на который часто бывают похожи молодые люди в первые дни после приобретения обновки. Журавлев держался свободно, одежда его не сковывала. Заметила Оля и то, что на Журавлева обстановка кабинета Павла Петровича как будто бы не произвела никакого впечатления. Обычно Олины знакомые, впервые попадая в этот кабинет, восхищались, удивлялись, ахали и охали, потому что в кабинете Павла Петровича было много всяческих интересных вещей: старинные часы — одни в углу, в дубовом футляре, другие на столе, бронзовые, с фарфоровым расписным циферблатом; возле книжного шкафа, в пирамидке, стояли охотничьи ружья, одно тут было арабское, со стволом из дамасской стали и ложем, отделанным серебром и перламутром. Были на полках и на столе действующие модели различных машин, цветы из тончайшей стали и множество иных предметов, собранных Павлом Петровичем еще до войны.
Журавлев не глядел на эти редкости, и Оля была этому рада, потому что ей хотелось, чтобы его внимание занимала только она.
— Я прочитал у вас на дверях: «Павел Петрович Колосов», — сказал Журавлев. — Не наш ли бывший главный металлург ваш отец?
— Совершенно верно, он теперь работает в институте металлов.
— Значит, и вы в нашем деле понимаете?
— А как же! — Оля стала рассказывать о том, что она знает из металлургии: как берут пробы, какие вещества добавляют в расплавленный металл, чтобы сталь получилась той или иной марки, помянула и запомнившиеся ей флокены, из-за которых сталь становится ломкой.
Журавлев слушал ее со снисходительной улыбкой, с какой истинные мастера выслушивают замечания дилетантов.
— Ну, а у вас какая специальность? Или вы еще учитесь? — спросил он.
— Так вот — тоже металлург. — Оля решила его разыграть.
— Ну, нет! — Он засмеялся. — Вы думаете, разных словечек от папы набрались да кое-что в цеху повидали, и уже этим меня можно обмануть? Вы, наверно, по искусству что-нибудь или по литературе.