Стриженая шатенка очень серьезна. Ее вырвало, едва она пришла в себя, и теперь она плачет, зелено-голубые глаза покраснели. Одета элегантнее всех – длинная юбка, простой гладкий топ, пиджак, на шее поблескивает тонкая серебряная цепочка. Энн не удосужилась как следует одеться на собеседование. В наше время это ник чему, особенно если работа не нужна. На Энн короткая юбка в обтяг, футболка с покемоном и флисовая куртка (да, сейчас лето, но куртка клевая и нежаркая), детское пластмассовое ожерелье и такие же браслеты – разноцветные, яркие, как леденцы. Прямые каштановые волосы Энн просто распустила, обошлась без макияжа, только тронула губы розовым блеском со вкусом вишни и подкрасила ресницы.
Сбросив кроссовки, Энн начинает плести из ромашек венок на щиколотку.
А здесь слишком жарко. Тишина раздражает Энн. Где машины? Где люди? Где шум и суета? Она слышит, как плещутся волны и вскрикивают чайки. Пахнет совсем как на вилле в Тоскане – правда, она там не бывала с двенадцати лет. Ничего такого ей с утра не обещали.
Светловолосый парень решил обойти остров по берегу. Это займет не больше десяти минут. Ему вслед советуют быть осторожнее. Остров – высоко над морем, Энн не видно, есть ли спуск к воде. Наверное, проще скатиться кубарем, думает она. Парень идет к прибрежным скалам, а Энн представляет, будто это видеоигра, и она этим человеком управляет. Блондин смахивает на Дюка Нюкема, только без порнушки, оружия и мускулов. Энн возит воображаемой мышкой, ведет парня по окружности острова. Вернувшись, он докладывает о том, что Энн и так поняла: к воде не спустишься. Похоже, кто-то их усыпил, доставил сюда, а теперь ждет, что они уйдут – или уплывут – своим ходом.
– Зайдем в дом? – предлагает Поп-Певичка. – Мне здесь как-то не по себе.
Симпатичный брюнет встает первым.
В доме темно и прохладно. Попахивает чем-то вроде нафталина. И еще пылью. Холл большой, квадратный, пол выложен красными плитками, лестница ведет наверх. Всюду коврики и дорожки. Над лестницей висит большой сине-зеленый пейзаж – бурлящее море. Энн занимает вопрос, есть ли на картине этот остров, и если есть, то где.
– А там что? – спрашивает брюнет у Девушки, Которую Вырвало. Энн вспоминает, что та первой заходила в дом за стаканом воды, как только рвота утихла.
– Гостиная, – девушка указывает налево. – В конце коридора вроде библиотека, а там – кухня. – Она слабо улыбается. – Кстати, меня зовут Тия.
– Пол, – с улыбкой представляется брюнет. Энн никак не может вспомнить, слышала ли эти
голоса в Эдинбурге. Кажется, нет.
– Может, изучим все по порядку? – предлагает Дюк. – Освоим территорию...
Поп-Певичка хихикает.
– Освоим территорию, ага, – повторяет она. Дюк краснеет, остальные смущаются и бредут по коридору. Все вокруг нереальное. Энн гадает, кто запаникует первым, но остальные, похоже, еще не разобрались, что к чему.
– На этом острове есть еще кто? – спрашивает Дредоносец. – Или только мы?
– Если и есть, то прячется, – отвечает Пол.
– В доме никого, – говорит Тия.
– Снаружи тоже, – подхватывает Дюк.
Дом такой, как описала Тия. Просторная гостиная выглядит как-то странно без телевизора. В ней вообще никакой электроники нет, только пара больших коричневых диванов и индийский ковер на некрашеном дощатом полу. А еще настоящий камин с пустой полкой, стол у стены и комод. Холодно, пыльно, по плиткам в коридоре звонко цокают каблучки Тии. Энн с трудом переставляет ноги, борясь с дремотой.
Наверху шесть спален: три слева, три справа. На дверях таблички с именами. Некто решил поселить парней справа, девушек слева.
– Бог ты мой... – бормочет Пол, пока они ошеломленно бродят из спальни в спальню.
Комнаты совершенно одинаковые: белое постельное белье, белые полотенца, белые стены.
– Как в больнице, – зевает Поп-Певичка.
– Где это ты видела такие больницы? – спрашивает Тия. – Скорее как в отеле.
– Где это ты видела такие отели? – парирует Поп-Певичка, вскинув брови.
Обе сонно смеются. Похоже, выяснили, что дом – не отель и не больница.
– Один хрен, – говорит Пол. – Все равно место гнилое. Бог ты мой.
– Может, хватит? – спрашивает Тия.
– Что хватит? – уточняет Пол.
В каждой спальне они находят новый белый блокнот и кое-какую белую одежду.
У Энн что-то екает в животе, но она молчит.
– Что здесь такое? – тихо спрашивает Тия.
Узкая лестница ведет в мансарду, но дверь на верхней площадке заперта.
– А где кухня? – интересуется Поп-Певичка. – Сейчас умру от жажды.
– Надо выяснить, что все это значит, – говорит Дюк.
Пока они спускаются вниз, Энн вдруг приходит в голову, что когда-то в этом доме и впрямь был отель. Иначе зачем отдельная ванная при каждой спальне?
– Кого-нибудь еще тошнит? – спрашивает Поп-Певичка. Плюхнулась на стул, поникла, дышит с трудом – можно подумать, умирает. Остальные тоже за столом – все, кроме Пола, который пытается поставить чайник, но обнаруживает, что электрическая плита не работает. В конце концов он находит маленькую походную плитку и баллон с газом. Чайник без труда наполняется прямо из крана. Хорошо, что пресная вода есть, думает Энн, хотя неизвестно, откуда она берется.
– Меня, – подает голос Дюк Нюкем для семейного просмотра. – Мутит что-то.
– И у меня кишки крутит, – признается Дредоносец.
– Я в порядке, – тихо говорит Энн.
– Ты что-то бледная, – замечает Дюк.
– Точно, – подтверждает Пол.
– Ничего страшного, – объясняет она. – Я всегда такая. Не обращайте внимания.
– Так позагорала бы, – советует Поп-Певичка.
Энн не отвечает. Ей нравится быть бледной. Ей идет.
– Мне после рвоты легче, – сообщает Тия. – Кстати, как вас зовут?
– Эмили, – представляется Поп-Певичка.
– Энн.
– Что?.. Меня? – переспрашивает Дредоносец. – Э-э... Брин.
– Джейми, – говорит Дюк.
– Пол, – напоминает Пол, роясь в шкафах.
– Что ты там делаешь? – спрашивает Тия.
– Чашки ищу.
– Думаешь, здесь можно?.. – нерешительно начинает Брин.
– Что? – ехидно перебивает Эмили. – «Быть, как дома»? Ну конечно, можно. А можно ничего не есть и не пить, пока не помрем все. Тогда точно ни во что не вляпаемся.
Брин явно обиделся.
– Извини, – бурчит он.
– Сдается мне, мы уже вляпались, – вмешивается Тия.
Пол обращается к Брину:
– Мне кажется, мы имеем полное право делать что захотим. Как в записке и говорится. Мы сюда не напрашивались.
Брин вроде злится. Берет у Эмили сигарету. Тия тоже закуривает.
Энн вспоминает телепередачи, где по-разному дурачат простаков-зрителей – то щенят бросают с моста (понарошку!), то дают зрителям что-нибудь подержать и убегают. Соль в том, что доверчивые прохожие всегда готовы остановиться и помочь, даже не подозревая, что их разыгрывают. Они всерьез пытаются помешать артисту швырнуть с моста щенят, не понимая, что в мешке никаких щенят нет и в помине – в том и шутка, что щенят в мешке нет. Бросаясь на помощь ни в чем не повинным животным, прохожие всегда выглядят глупо: сам-то комик и телезрители знают, что никого спасать не надо.
– Так кто хочет кофе? – спрашивает Пол, разыскав чашки.
Отвечают «я» или подают голос все, кроме Энн, которая не пьет ни кофе, ни чая.
– Интересно, что нам такое подсыпали? – спрашивает Джейми.
– Небось барбитуру, – предполагает Брин. – Я от нее иногда блюю.
– Мне до сих пор хреново. – Джейми качает головой. – Как с похмелья.
– От кофе полегчает, – говорит Тия. Вид у нее плачевный.
Пол лезет в холодильник за молоком. Энн прикидывает, какова вероятность, что молоко там найдется. В конце концов, они же на острове черт знает где. Как и все остальные, она с изумлением видит, что холодильник забит продуктами и работает. Подключен к какому-то аккумулятору, которого не замечает одна Энн.