В один момент я смог зацепом остановить и увести в сторону древко её глефы. Следом за этим я саданул ей по лицу утяжелённым втоком. Это уже вторая рана, которую я смог её нанести. Хотя эту она, кажется и вовсе не заметила, тут же ударив по мне в ответ огромным кулаком. От такого удара я отлетел на несколько метров и только чудом смог приземлиться на лапы.
Теперь кровь носом пошла и у меня. Оставалось надеяться, что там ещё есть что чинить и он не сломан окончательно. Стараясь об этом не думать, я рванул в бой, стараясь перехватить инициативу. Двигался я не настолько быстро и мощно как она, за то выигрывал в точности: пара моих ударов почти достигли цели и оставили крошечные неглубокие раны на теле воительницы.
Ещё бы немного и я смог бы её сколь-нибудь серьёзно ранить, но тут она резко схватила моё оружие за древко, выдернула его из моих рук с такой силой, что я пролетел вперёд, ударился лицом о её живот и рухнул к её ногам. Бросив мой топор и свою глефу в стороны, она подняла меня одной рукой на уровень своего лица, как новорождённого котёнка. Её морду украшала победный хищный оскал:
– Ну всё, я натанцевалась. Знаешь ли, шугар, у меня всегда была слабость к самцам, умеющим сражаться... Да простит за этот маленький грешок свою верную воительницу великая богиня... А ты, – она провела пальцем по моей челюсти, – Ты теперь будешь мой.
С этими словами она прильнула ко мне губами и настойчиво вторглась своим шершавым языком в мой рот. Сопротивляться этому я бы не смог. Да и не надо было. Такого подарка судьбы ещё нужно было поискать, ибо всё, что мне теперь оставалось сделать, так это выработать необходимый гормон и со слюной передать ей. Сама того не ведая, она нарвалась на мою способность.
Проклятие сработало как надо. Гиена дрогнула, пошатнулась и упала на траву, дёргаясь и трясясь. Я тоже упал на землю, встал и отряхнулся. Её запах стал ещё сильнее, практически невыносимым. От этого меня чуть было не вырвало.
Тут же вышел на поляну и Австер:
– И всё-таки ловко ты её! – тилацин улыбался, смотря на дёргавшуюся Хамсин.
– Где ты чёрт возьми был?!
– Завороженно смотрел за боем очень вонючей гиены и моего дорого опоссума! Когда бы ещё я мог на такое посмотреть? – его обворожительная улыбка просто обезоруживала и не позволяла злиться.
– Мог бы хотя бы под конец помочь.
– Ты вроде прекрасно справился и сам, – Австер кивнул в сторону моей соперницы, – К слову, что именно ты сделал?
– Перегрузил её нейромедиаторами. Ей сейчас хорошо так, что она едва ли чувствует своё тело. Наступил нейроэкстаз. В общем, на ближайшие пару часов она обезврежена.
– Добьём её? – мой друг очевидно предлагал это не всерьёз, просто спрашивал моего мнения, – Но было бы жаль если бы такая сила пропала...
– Мне кажется она вполне договороспособна, – я обратился к ней, – Не хочешь к нам присоединиться? Нам бы такой зверь не помешал.
В ответ она прорычала что-то нечленораздельное.
– Полагаю это да, – сказал Австер, – Видишь, друг, я же говорил, что ты прирождённый лидер.
– Сейчас то это как проявилось?
– Ну, ты очаровал нашу гостью с другой планеты. А ещё, мне думается, что ты сможешь её уговорить, когда она придёт в себя. А ещё ты хладнокровно и в одиночку провернул всю операцию...
– В одиночку, да...
– Ну-ну, я не хочу забирать твои лавры! Мне лавры вообще не нужны. Достаточно того, что я приложил лапу к очередному великому свершению, бесконечно талантливого Зефира. – он похлопал меня по плечу, – Настоящее величие, друг, оно в сладостном даровании возможности другим быть великими. Чего стоят достижения, если ты стоишь на вершине один?
– Ничего, – согласился я с очередной мудростью Австера, которые он любил даже больше эффектных шоу.
– Вот, надеюсь этому мы с тобой научим и нашу неукротимую воительницу...
Печать шестая – Зефир – Дракон, который проглотит солнце
Японское государство, близ Саппоро, район Теинеканаяма, 1 февраля 1968 года
В устройстве Общества куда больше символизма, чем может показаться. Если присмотреться поближе, то становиться очевидно, что всё внутри нашей организации двойственно. И мне ли об этом не знать лучше всех?
У каждого есть своё отражение, которое одновременно похоже и в то же время абсолютно отлично: у Борея это Нот; у Памперо Австер; у Санта-Анны Либеччо; у Венега Хамсин; у Трамонтаны Суховей; у Вань-Шеня Пиники. Лишь я и Феликс, в силу очевидных причин оказались без своего "отрожения". Не то чтобы эта двойственность к чему-то обязывала, кроме Санта-Анны и Либеччо, попавших в общество в одно время, "все из двойников" были к друг другу исключительно безразличны.