– Ха! Получается у нас есть кое-что общее?
– Да, именно поэтому ты мне настолько не нравишься. Заставляешь вспоминать про собственные страхи. А это не к лицу авантюристу, вроде меня. Ведь я никогда не сделаю того, из-за чего меня запомнят все и хотя бы на ещё тысячу лет. Даже Ануширвана забыли, хотя он был одним из величайших персов... – я снова махнул в сторону дворца, – Всё затрётся. Всё...
– И что ты предлагаешь делать? – шах посмотрел на меня с определённой надеждой.
– Если так случится, что тебя постигнет крах... Просто прими это. Не надо спасать то, что уже издыхает. Каждый всё равно получит ровно то, чего заслуживает. Любой апокалипсис стоит принимать с благодарностью.
– Например, рождение даджжаля?
– Например... – я поднялся с земли и отряхнулся, – Мне думается ты, Реза, не слишком хочешь участвовать во всех этих родах, да? У меня есть отличное место, где ты сможешь на пару прекрасно по рефлексировать о традициях, новшествах и погибающих империях. Куда более, знаешь, интеллигентно...
– "На пару"?
Когда в его кабинете из ниоткуда вывалилось сразу двое, португалец опять уронил бокал с виски. Я поставил Мохаммеда Резу на ноги, а затем снова экспроприировал появившуюся на столе бутылку виски и осушил её:
– У тебя, Антониу, отличный вкус! И, можешь не благодарить, у тебя теперь есть повод достать ещё одну бутылку виски, я привёл тебе интеллигентного коллегу и собутыльника. Можете поплакать о судьбах умирающих империй, обсудить книжки или что вам там нравиться, думаю общий язык вы найдёте...
Мужчины представительно пожали друг другу руки, видимо они были рады друг друга видеть. Я не стал мешать им болтать и спокойно удалился из поместья при Сан-Бенту. Снова портал и вот я, с тазиком и докторским саквояжем вновь стою на вершине башни тишины. Поставив добытое рядом с Зефиром, я сказал:
– Ну вот, всё что просили. Пехлеви-доси тоже в безопасности. Как у вас?
– Плохо. – сказал Зефир, сосредоточенно смотря в место, откуда должен был появиться ребёнок, – Мы не можем добиться достаточного раскрытия. Пиники на пределе.
Он передал тазик Либеччо, тот снял рубашку, обнажив дыру в груди. Когда волк запихнул в неё с одной стороны кушанья со стола, с другой полилась чистая вода. Ей он быстро наполнил тазик.
Зефир же достал из сумки шприц со стальной иглой, пару раз в него плюнул, наполняя каким-то своими веществами и также передал Либеччо. Тот к тому моменту поставил тазик:
– Что мне с этим сделать?
– Введи в ярёмную вену. Это эндорфины, они должны ослабить боль.
– А ярёмная вена это...
– На шее, она кричит так, что ты должен увидеть.
Либеччо, как неопытный медбрат повиновался каждому приказу Зефира. Тот заметно вспотел и даже наличие инструментов не слишком его воодушевляло. Когда обезболивающее было вколото и Пиники, всё ещё тяжело дыша, перестала трепыхаться и прикрыла глаза, опоссум попросил меня наклониться. На ухо он сказал мне:
– Она это не переживёт. Слишком большой ребёнок в слишком маленьком животе, плюс внутреннее кровотечение. Агонию я сбавил, но надо делать кесарево. Иначе рискуем потерять обоих. Давай, включи весельчака и попробуй как можно дольше продержать её в сознании... – с этими словами он достал из сумки скальпель.
Я сел у изголовья еле живой саламандры и взял её за руку:
– Давай, подруга, не засыпай! Взгляни-ка на меня.
Она посмотрела на меня мутными глазами, по её щеке прокатилась слеза. Даже не могу представить, какую боль она испытывала прямо сейчас...
– Всё будет славненько, Зефир сказал, что ребёнок вот-вот появиться, но ему надо немного помочь. – сказал я, – А для этого ты должна быть бодрой и сильной. Семьдесят тысяч лет ожиданий вот-вот закончатся. Давай, подруга, дыши глубоко, а я пока тебе шутку расскажу. Хочешь шутку?
Конечно, она ничего не ответила, едва ли сейчас она могла говорить.
– Хм, ну как тебе такое: "Вавилонский астролог так увлёкся предсказаниями по звёздам, что забыл заметить, как его собственная жена ушла к соседу. "Звёзды говорили о великих бедствиях," – оправдывался он, – "но не уточняли, в чьём доме." Или такое: "Один китайский чиновник так любил писать указы, что выпустил закон о запрете облаков на небе, потому что они "заслоняют солнце и мешают работе". Облака, конечно, проигнорировали его указ."