– Ты предлагаешь... дать ей то, чего она просит?
– Я предлагаю тебе поступить не так, как она ожидает, mate. Она от тебя не отстанет, ради тебя она убила... Если не хочешь плавать в Средиземном море...
– Это ужасно. Чудовищно!
– В компании чудовищ, ты обязательно станешь чудовищем. Иначе тебя загрызут, как жертву. Альтернативного выбора нет. Ты либо хищник, либо Либеччо.
– Я просто хочу быть хорошим человеком... Я не хочу делать отвратительных вещей...
– Добро пожаловать в реальный мир, Феликс. Хороших людей не бывает, тем более их нет в Обществе. Есть лицемеры. Не будь лицемером, mate. Не ври хотя бы себе.
Я ушёл с палубы, спустился в свою каюту и, прямо в одежде, лёг на скрипучую пружинистую койку. Ни возвращаться к столу, ни тем более делать того, о чём меня просил Мартин я не хотел. Противостояние судьбе не мой конёк, тем более, когда для этого необходимо предать последнюю ниточку к человечности. Я предпочту противолежать, долгие часы противолежать, пока что-нибудь само не произойдёт, что-нибудь. Только бы не что-то ужасное... Только бы Мартин не оказался прав...
Наступил вечер, в каюте стемнело, свет пробивался только из коридора. Кажется, после всего, я даже смог немного вздремнуть так, что не заметил как. Я продолжал лежать и глядеть в потолок. Вдруг, в проходе, образовалась женская фигура. Пума. Она пришла по мою душу, голая, даже не смыв кровь с шерсти.
Без лишних разговоров она забралась на мою кровать, улёгшись мне на грудь так, что её лицо было прямо напротив моего. В её опьянённых, замутнённых, глазах горел огонёк страсти: она явно рассчитывала получить сегодня всё, что ей захочется. Бесстыдно скользнув рукой мне в штаны, она сказала:
– О, Феликс... У нас тут большая добыча, да? Хочешь я тебе...
Она остановилась, когда я схватил её за плечи, серьёзно посмотрел в глаза и сказал:
– Я поведу. Ложись, дай мне раздеться.
Она явно была удивлена, позволила мне подняться и начать снимать одежду. Пока я это делал, думал о словах Австера. Он был прав. Он во всём был прав. Я сделаю это, я разбужу внутреннего зверя. Я вытащу наружу то тайное, что хоронил в себе, что не давало мне спать и вызывало кучу неловкостей. Памперо. Я сделаю с пумой то, что хотел бы сделать с холодной и отстранённой козочкой. Конечно она не сравниться...
Ни за что и никогда. Но я могу представить. Я могу использовать, чтобы утолить свою жажду. В конце концов, это всего лишь плоть и кровь? Всего лишь тело. О, Памперо... Я знаю, что это неправильно. Совсем неправильно, я не должен о таком думать, меня не так воспитывали. Это всё так грязно, а моя козочка такая чистая и нежная, такая незапятнанная. Мне так хотелось её испачкать, измазать в грязи, в моей грязи, той что бурлила в моей черепушке. От осознания того, что я сейчас сделаю, я напрягся, мышцы мои были как сталь.
Мысленно воображая перед собой белошёрстную козочку, я проник жёстко и агрессивно. Как животное, как мерзкое грязное животное я навис над ней и стал двигаться. "Памперо" взвизгнула от такого напора, её сладостный стон заставил меня прокручивать в голове всё более грязные мысли... Я подумал о том, что её наверняка никогда и никто, и я буду первым за многие века. Я буду суров, я накажу за воздержание. За её и моё сразу. Я покажу ей прелести того, от чего она бежит. Я буду нагоню её и заставлю почувствовать то же, что чувствую я.
Я стал постепенно набирать обороты, будто бы вёл погоню. Её крупные груди тряслись всё стремительнее. Она тяжело дышала и прикусывала руку. Я посмотрел на её прекрасную шею и мне тут же захотелось её укусить. Страстно я впился в неё зубами, как хищник должен впиваться в пойманную добычу. Она обняла меня и плотно прижала к себе, своими ногами она помогала двигаться моему тазу, заставляя не терять темп. Ей нравилось. Нравился мой напор. Она была в восторге от погони, и сама готова была выступить покорной жертвой.
Все эти сладостные стоны, все эти мысли. Мой разум плывёт, я перестаю понимать, где я и с кем. Ощущения поглощают меня. Я теряю самого себя и обретаю нечто, чего ещё никогда не чувствовал. Это моя сатисфакция. Я всего лишь дикий зверь, выпущенный из клетки. Голодное животное. И она тоже не более чем зверь, созданный чтобы утолить мой голод.
Я был раззадорен. Я хотел молока. Я множество раз, подсознательно тайно смотрел на его источник и у меня пересыхало в горле. Я чувствовал себя неловко, когда встречал жалкие эрзац заменители... Но теперь они мои. Они мои и только мои. И я буду пользоваться ими, чтобы утолить голод. Продолжая двигаться, я прильнул к её аккуратному соску. В моей пасти разлилась приятная, нежная сладость. Ту, которую я ждал очень давно... Будто бы я топлёного молока набрал полный рот.