– Что-то они не очень торопятся, – нарисовался Николай. Предложил: – Давайте я за ними сбегаю.
– Да что ты все «сбегаю, сбегаю»! – возразила Орыся. – Стой и не рыпайся! Сами придут. Первая ночь… особенная. Зачем их лишний раз дергать? Может, они сейчас, как голуби, натешиться не могут.
…Голубь Лешка Ордынский голышом сидел на кровати и ошеломленно смотрел на белую, как предательство, простыню. А где… Где кровь невинности, чистоты и…
Покраснел, будто кто-то ему пощечину дал.
– Маруся…
Лежит на кровати у стены, коралловое намысто на белых грудях перебирает и улыбается мечтательно, да не ему, своему мужу законному, а куда-то – в даль дальнюю, словно там ее счастье, словно бы полетела к нему, словно… чужая.
– Маруся… Слышишь?
На мужа глянула.
– Вот я… Твоя Маруся…
Лоб рукой потер, будто от этого вопросов меньше стало, отважился:
– А это… почему простыня чистая? Должна бы… – и умолк.
– Я чистая, вот и простыня чистая, – и в глаза ему внимательно смотрит: веришь?
– Подожди… Не то говоришь… У тебя кто-то…
– Ночью, Леша, каждая девушка свою звезду видит. Одна к ней тянется, другая – за собой зовет, а третья – смотрит на нее и все тут. А ты думал, на всем небе ты один сияешь, как солнце?
– Погоди… Да что ж это… Не путай меня, Маруся! – и нотки грозные в голосе. Наконец. Наконец вспомнил, что мужик!
– Сам себя путаешь.
– Да как же…
На локте приподнялась, серьезной стала.
– Давай повенчаемся, – попросила. – Богу поклясться – не закорючку в сельсовете поставить…
– Шутишь или уничтожить меня захотела? Я – коммунист… Меня за это…
Погасла, отвернулась. Он – с кровати. В брюки вскочил, по комнате забегал. Остановился – и к Марусе. За руку схватил, сжал, запястье даже покраснело.
– Говори, а то убью!
– Твоя я.
– Точно?
– А еще с высшим образованием! – рассмеялась через силу, а рука уже посинела.
Испугался. Руку отпустил, целует ее.
– Прости меня… Любовь моя… Жить без тебя не могу. Мир перевернулся. Умоляю – правду скажи. Если там что-то и было… Прощу! Клянусь – прощу, только не лги, Маруся! Слышишь? Не лги! Был кто-то?
– Твоя я… – оттолкнула мужа, с кровати встала. – Книжек тебе накуплю. Учебник медицинский. По гинекологии. Может, поумнеешь и перестанешь меня за руки хватать.
– А что? Бывает как-то иначе? – ухватился за сомнение, как за соломинку.
– Бывает, – отрезала.
Всю неделю Ракитное гуляло и догуливало Марусину и Лешкину свадьбу. Неделю молодые при гостях быстренько целовались, выпивали по чарке и исчезали в Марусиной комнатушке с настежь открытыми окнами.
– Я Лешку понимаю! – размышлял Николай, когда ракитнянская молодежь собиралась около клуба и все сплетничала про пышную и красивую свадьбу.
– Стыд бы имели, – раздражалась горбоносая Татьянка. – Неужто им ночи мало?
– А вон они! Плывут наши рыбы! – радостно воскликнул баянист Костя, когда на пятый день еще хотелось выпить, а без молодых на халяву уже никто не наливал.
Глянули ракитнянцы – точно! От Марусиной хаты чешут молодые – Маруся в цветастом платье, просто светится, Лешка пиджак на плечо закинул и молодую жену под руку ведет.
– Куда это они? – заволновался Николай, потому что его, как и баяниста Костю, мучила жажда, а без молодых… Ну, не наливали, чтоб им пусто было!
Лешка с Марусей вышли со двора на улицу и остановились.
– А может, вернемся? – Лешка хитро глаз щурит. Вот, кажется, наелся за эти дни Маруси – аж через край, а только представит себе ее тело голое манящее, снова бы…
Маруся краешком губ – да как хочешь! И – к дому. А он смеется, за руку ее, к себе.
– Ну хорошо, хорошо… Пройдемся!
Она равнодушными глазами по улице повела.
– А я бы и вернулась.
Лешка смеется.
– Вот прямо тянешь меня в постель, ненасытная.
Маруся уже и головку мужу на плечо положила, уже и к дому шаг сделала, да заметила – на лавке у своего двора худой немец уселся, «Пегас» закурил и в землю пялится.
– А и пройдемся! – И потянула Лешку по улице. Под руку подхватила, спина выгнулась, подбородок – выше, выше…
Лешка пиджак поправил – с такой женой не то что по улице пройтись не стыдно, а хоть по Парижу. Идут, улыбаются…
– Подожди, Маруся, – говорит Лешка жене молодой. – Пойду с немцем поздороваюсь.
– Идем вместе.
Немец услышал шаги раньше, чем увидел Марусю и Лешку. Глаза напряг, очки поправил, встал… Стоит около лавки как прибитый.
– Привет немцам! – Лешка Степке ладонь протянул, пожал крепко. – А что это ты на нашу свадьбу не пришел?