Спартак прошел следом за прокурором. Они очутились в просторной комнате с большим деревянным столом, накрытом красивой льняной скатертью Стол ломился от яств: грибочки соленые, огурчики и помидорчики, шашлычки и балычок. Рыбка и мясо, ушица свежая в казанке, квас, водка, виски, коньяк - все самое лучшее свежее. Разлили водку по рюмкам.
- Батюшка, а как же пост?- лукаво спросил Арсений Павлович.
Отец Олег даже поперхнулся и чуть не разлил водку на рясу.
- Пути господни неисповедимы сын мой, - он залихватски забросил крест за спину.
Все громко рассмеялись.
- Господа, я хочу сказать...
Мэр встал с рюмкой в руках. Все по традиции встали тоже. Мэр говорил долго. За это время Спартак рассматривал гостей. Он не первый раз попадал на подобные застолья. В провинциальных городах традицией считалось гостей такого рода сначала напоить накормить да спать уложить. А уж потом за работу. Много лет назад, будучи еще молодым следователем, Спартак пытался отказываться от подобного рода мероприятий, но вскоре сник, поняв, что система сильнее его. Он стал просто изучать персонажей местной власти многоликой страны. И в конце концов он пришел к выводу, что они все похожи друг на друга как две капли воды. Иногда казалось, что меняются только лица, а позже и лица сливались в одну общую физиономию, имя которой номенклатура.
Но здесь в Привольном что-то было не так. Снова в животе появилось неприятно ощущение. Мэр все еще говорил, а Спартак с рюмкой в руке думал о том, что не все здесь так чисто как кажется. Чутье его еще ни разу не подводило. Пир во время чумы.
- ...за нашего дорого гостя из столицы! Наконец мэр еле вышел из большого количеств эпитетов и междометий. Спартак залпом выпил. Приятная теплота разлилась по телу. Так, теперь лучше. Только бы они со второй не медлили.
- Между первой и второй...
После второго тоста за мэра последовал третий за председателя думы... Спартак пил и ел. Он лениво и невпопад отвечал на вопросы о жизни в Москве: что олигархи увозят капитал из страны, что Пугачева не живет с Галкиным... Он чувствовал, что напивается. Мысли стали растекаться в голове словно топленное масло.
- Это в Полевском было в прошлом году... - дребезжал голос начальника полиции. - Тогда там помощник прокурора спиртовой заводик наладил. Да водочку паленую продавал.
- Да нет, Кузьмич, - возникал из небытия голос Золотенко.- не помощник прокурора, а начальник МОБа.
- Алексеич, - ты как напьешься все перепутаешь.
Дальше Спартак события помнил фрагментарно. Когда все напились, решили кататься на катер. Но как только отчалили, мэру стало плохо и он заблевал всю корму. Тоже самое случилось и с начальником полиции. Один батюшка продолжал глушить водку, закусывая куском колбасы. Вернулись обратно. Мэра откачали и снова за стол. Около четырех утра Спартак потерял всякое ощущение реальности, уронив голову на стол...Ему снился сон. Сон, который вытекал из предыдущего сна. Ужас, который сковывал первые секунды дремы, не предвещал ничего хорошего...
Кровать качало так, словно он переплывал на ней Атлантику. Вот это я нажрался. Спартак осмотрелся. Он лежал в собственном номере в гостинице. Он еще не понимал: покинул ли он предыдущие сны или они по-прежнему до сих пор живут своей жизнью в его голове. Его предварительно раздели. Вещи повесили на спинку стула. На тумбочке лежал телефон, бумажник и пачка сигарет с зажигалкой внутри. Дрожащей рукой, он дотянулся до сигарет. Затяжка кроме зеленой тошноты ничего не дала. Спартак, шатаясь, пошел в туалет. Он долго стоял на коленях, освобождая желудок от остатков ночного пира. Посмотрев на себя в зеркало, он отвернулся. В холодильнике стояло три бутылки холодного пива - Сибирская корона, бутылка Советского шампанского, дагестанский коньяк, три апельсина, два лимона, палка колбасы и банка красной икры. Вот это по-нашему. Молодец прокурор. Не дал умереть. Восемь утра. Надо приводить себя в чувство. Пробка от пива отлетела сторону и упала за телевизор. Спартак с вожделением смотрел, как маленькие пузырьки резво побежали наверх к горлышку. За стеной кто-то включил Высоцкого. На улице стало пасмурно. Упрямые тучки заслонили солнце готовые вот-вот брызнуть дождем.
Спартак сделал большой глоток и наполовину осушил бутылку. Противная зелень прошла. Мысли стали выстраиваться в сравнительно ровную линию. Кусок колбасы он откусил, не глядя на обертку. Кусочек жира упал на пол. Желудок болью отозвался на упавшею в него пищу. Ну еще немого пива. Тебе станет легче старина. Еще глоток. Один маленький глоток и ты поднимало свою задницу и встанешь. Черт тебя дери, алкаш. Спартак допил бутылку и поставил ее возле кровати. Снова небритое лицо в зеркале. Он намазал лицо венчиком и стал бриться. Ты сам себе боишься признаться что девочек уже не в живых. Их уже нет на этом свете. Он порезался. Кровь медленно проступала над губой. Теперь будет долго течь.