Лауна Альва смогла только рассмотреть то, что у всадников было по две руки и две ноги — причем, сделал она это скорее боковым зрением, а может и вообще лишь домыслила увиденные фрагменты изображения.
Гртм-гртм-гртм! Как оказалось, эти звуки издавали те самые шестилапые и двухвостые зауроподы, активно двигая тяжелыми челюстями, внутри которых перекатывались длинные и подвижные, как змеи, языки.
Гртм-гртм-гртм…
— Окрута марака зита гир! Бистурда!
Выдав эту фразу, один из всадников вдруг поднял руку, в которой был зажат короткий очень широкий меч, и указал им куда-то вниз по склону, хотя в первое мгновение Лауне Альве показалось, что острие этого меча смотрит именно на нее. Испугавшись, что ее заметили, она отпустила ветки кустарника, и они сразу сдвинулись, а Лауна Альва сама себе зажала рот ладошкой. Повернувшись к Аларисе, она увидела, что та тоже стоит с зажатым ртом, с той лишь разницей, что ей его зажимал предусмотрительный Джоун.
Сверху донесся звук удаляющихся шагов, и вскоре все стихло, но притаившиеся под кустами не торопились покидать своего укрытия. Еще несколько минут они стояли неподвижно и молча, и даже лошади не издавали ни звука, лишь начали объедать листву с верхних веток кустарника.
Потом Джоун убрал руку, зажимающую рот Аларисе, и объявил:
— Все, они ушли…
Лауна Альва тоже убрала ладонь ото рта.
— Кто это был⁈ — воскликнула она. — От них так и веяло какой-то жутью!
— Я не знаю, — ответил Джоун, покачав головой. — Впервые видел таких сапиенсов. Да и тварей, на которых они сидели, никогда раньше не встречал. Должно быть они водятся только на севере.
— Мне страшно! — вдруг объявила Алариса. — Я хочу домой!
Джоун и Лауна Альва одновременно повернули к ней головы, посмотрели с интересом, а потом снова вернулись к своей беседе.
— Ты смог рассмотреть их лица? — спросила Лауна Альва.
— Да, конечно… — сказал Джоун. И задумался. Потряс головой. — Знаешь, пока ты не спросила, я был уверен, что хорошо смог их рассмотреть даже с такого расстояния… Но сейчас пытаюсь вспомнить, как они выглядели, и у меня это не получается!
— Вот именно! — с жаром закивала Лауна Альва. — Их лица были как будто размазаны, и по ним постоянно пробегали какие-то точки, из-за которых невозможно сосредоточиться на отдельных чертах… А их животные? Их ты рассмотрел?
— Похоже, это были обычные зауроподы, только какого-то местного вида… Не думаю, что они могут слишком быстро бегать. Во всяком случае, наши лошади должны быть в пару раз быстрее их. И это радует…
Они провели в своем укрытии еще несколько минут, то и дело прислушиваясь к происходящему наверху, а потом все же решились выйти. Джоун сразу отбежал на край террасы, осмотрелся оттуда, а потом указал вправо, где виднелась узкая тропа, протоптанная кем-то прямо сквозь заросли кустарника.
— Поднимемся здесь, — сообщил Джоун. — С вершины мы сможем осмотреться и понять, что нам делать дальше…
Так они и поступили. Ведя лошадей в поводу, пошли по тропе — первым шел дядя Джоун, за ним, хныча и всхлипывая, еле передвигала ногами Алариса, а замыкала цепочку Лауна Альва. Она то и дело оглядывалась, чтобы в очередной раз убедиться, что их никто не преследует.
Но она никого не видела. Даже если кто-то и ступал за ними по пятам, то рассмотреть его за ветвями не было никакой возможности.
Сначала тропа шла поперек склона почти по прямой, и даже немного вниз, но скоро изменила направление и устремилась наверх, к вершине. Идти стало сложнее, но зато они вырвались наконец из колючих зарослей, где ветви так и норовили выколоть глаза, вырвать волосы и содрать кожу с лица. На протяжении всего пути Алариса шумно всхлипывала и утирала слезы. Когда же они перед самой вершиной на минуту остановились, чтобы перевести дыхание, она с плачущей интонацией объявила:
— Я устала… Я хочу домой…
— Заткнись, — попросила ее Лауна Альва. Не прикрикнула, не оборвала, а именно попросила.
— Не ори на нее! — тут же вступился дядя Джоун, вытирая ладошкой у Аларисы с щек слезы.
— Хорошо, не буду, — пообещала Лауна Альва, отвернувшись. Ей стало немного стыдно за свою несдержанность.
Джоун обнял Аларису, погладил по спине своими огромными ручищами, а Лауна Альва подумала, что еще никогда не видела своего дядю настолько переполненным нежности. Обычно он был очень сдержан на эмоции, даже холоден, как и надлежит настоящему метентару. Поговаривали, что в схватках он был беспощаден и без капли сожаления мог бы убить любого, кто встал бы у него на пути.