— Откуда вы знаете все это? Уж не принадлежите ли вы к роду друидических жрецов?
— Скорее уж я мечтатель, любящий свою родину, да вдобавок добровольный исследователь тайн нашей истории, того давнего прошлого, где хранятся утраченные ключи от врат в светлое будущее.
— Но мы ведь живем в просвещенный век. Пятнадцать лет назад французский астроном граф де Корли выдвинул версию об обрушившихся на Землю осколках кометы; именно они стали прообразом описанных в Библии катастроф и чудес.
— И это вам кажется более вероятным, чем Иггдрасиль или Асгард? Ваше просвещение всего лишь очередной современный миф, подпитывающийся истоками древнего мирового бытия. Все верно, мы забыли многое из того, что когда-то знали наши предки; можно подумать, что по нашим головам нанесли удар, выбивший из них жизненно важные воспоминания. Рыцари-тамплиеры приоткрыли завесу, скрывающую путь к истине. И я тоже вступил на этот путь, а вы явились, чтобы помочь мне.
— Явился? Скорее уж вы и ваши безумные датчане вынудили меня к этому.
— Наше присутствие здесь, на этом просмоленном паруснике, было предопределено!
— Кем?
— Хороший вопрос, именно на него нам и надо найти ответ.
* * *Полная чепуха, конечно, но я полагал, однако, что наш океанский вояж позволил ему выговориться, а мне отдохнуть. К тому времени когда мы расстались с Полиной на прибрежной дороге, я походил на выжатый лимон; одну ногу мне свела судорога, а душу встревожило прибытие отряда французских драгун, посланных на мои поиски после нападения на нанятый мной экипаж. Всадники догнали нас вскоре после того, как мы проехали пару миль по окольному пути к Бретани. В отчаянной спешке я стал натягивать ботинки, надеясь сбежать до того, как нас догонят предполагаемые мстители генерала Леклерка, но вдруг поравнявшийся с каретой лейтенант отсалютовал мне через дверь, словно я был в эполетах. Он вручил мне конверт.
— Вам привет от первого консула, сэр. Вы ускользнули до того, как он издал приказ, — пояснил посланец, осмотрительно не замечая Полину.
— Какой приказ?
Неужели меня опять упекут в тюрьму Тампль как закоренелого греховодника, спутавшегося с консульской сестрой? Или попросту расстреляют в ближайшей роще?
Но нет, слава богу, это мирное распоряжение, написанное скорописью Наполеона, предписывало мне отбыть в Америку, дождавшись на побережье последних инструкций.
— Так вы не собираетесь арестовать меня? — произнес я вызывающим тоном, поскольку не привык к благосклонностям судьбы.
— Нам приказано обеспечить вашу дальнейшую поездку на почтовой карете и эскортировать Полину Бонапарт обратно в Париж, — отрапортовал военный с непроницаемым выражением лица. — Мы должны позаботиться о том, чтобы никто из вас не сбился с пути.
— Вы очень любезны, лейтенант, — проворковала Полина, смущенно покрасневшая по меньшей мере для приличия.
— За заботу благодарите вашего брата.
В очередной раз Наполеон показал, что ничто не ускользает от его внимания. Мне предписывалось быстро отплыть в Америку, а Полине — вернуться домой. Честно говоря, расставание с этой дамой подоспело на редкость своевременно. Не скажу, что, удовлетворив страсть, я испытал угрызения совести из-за своего легкомысленного поведения. Победа над Бонапартом посредством соблазнения его сестры не принесла мне чувства радостного отмщения за причиненные мне раньше страдания. В очередной раз я усомнился в том, научили ли меня хоть чему-нибудь мои полные опасностей приключения. Наверное, мне попросту недоступна благоразумная и добропорядочная жизнь. Как поучительно говаривал старина Бен: «Властелин тот, кто властвует над своими страстями, и раб тот, кто им потакает». Бонапарт в основном думал о будущем, я жил настоящим, а Бладхаммер — прошлым.
Вот так я, усталый и помилованный, вместе с Магнусом спустился на грешную землю и, уходя, неловко отсалютовал драгунам. Мой новый попутчик пошатывался, в дороге он усиленно согревался бутылкой аквавита,[9] тайком унесенной им из Морфонтена, приятно удивив меня хитроумной предприимчивостью. Мы помахали на прощание укатившей в Париж Полине, а на рассвете сели в дилижанс и в итоге прибыли на побережье как пара бездельных бродяг. Наш общий скудный багаж состоял из моей винтовки и томагавка и Магнусова чехла с картой, поэтому мы привлекли почти такое же внимание, как цыганский цирк, хотя в морские порты стекаются разные чудаки, и никто особо не стал к нам привязываться, когда мы предъявили достаточно франков. Ходили слухи, что бретонский повстанец Жорж Кадудаль[10] вернулся из Англии во Францию, собираясь устроить заговор против Наполеона, и тайная полиция в худшем случае могла принять нас за людей, сочувствующих Бурбонам. В общем, нас быстро оставили в покое.