Отказывать было неудобно, и я лишь пожал плечами, сознавая, что толика славы требует общения с новыми людьми. Но я совершенно не горел желанием беседовать об электричестве с каким-то норвежцем (по правде говоря, меня беспокоили изрядные пробелы в собственном образовании, которые мне не хотелось обнародовать), поэтому при первой же возможности предложил моему спутнику зайти в игровой зал, где народ с увлечением осваивал новое изобретение, так называемую рулетку, то бишь «колесико». Там же я увидел и милую Полину.
Сие игровое устройство французы позаимствовали у англичан, слегка усовершенствовав его добавлением двух цветов и большего количества цифр, а также присовокупив к колесу разметочное поле, позволяющее делать игровые ставки. Выбор отличался разнообразием, ставки принимались как на один сектор, так и на половину рулеточного колеса, если, к примеру, вам вздумалось поставить только на нечетные числа. Народ, со времен террора вовлеченный в полную опасностей роковую судьбу, страстно увлекся этой новой игрой. Полагая карточные игры более интеллектуальными, я чаще участвовал в них, чем делал ставки в рулетке, но мне нравилось толочься возле этих столов в возбужденной толпе, вдыхая запахи табачного дыма и мужского одеколона, поглядывать на соблазнительно откровенные декольте склоняющихся дам и следить за крупье, сгребающим фишки с ловкостью искусного фехтовальщика. Наполеон осуждал рулетку, так же как и новые экстравагантные веяния в женских нарядах, но у него хватало ума не запрещать их.
Я посоветовал Дейви сделать пару небольших ставок, которые он сразу проиграл. Разохотившись, он отважился еще на несколько ставок, но добился того же результата. Игроком надо родиться. Я оплатил его проигрыш из своей скромной прибыли, полученной за счет умеренных ставок на колонку и линию. Полина, азартно склонившаяся над столом напротив меня, играла еще более безрассудно. Не сомневаюсь, что она уже проиграла деньги, выделенные ей знаменитым братом, но затем вдруг случайно выиграла тридцать пять к одному, поставив на удачное число, и радостно захлопала в ладоши, отчего ее сплотившиеся грудки стали выглядеть еще более соблазнительно. Она числилась первой красавицей среди родственников Наполеона и пользовалась повышенным спросом в кругу портретистов и скульпторов. Поговаривали даже, что она соглашалась позировать обнаженной.
— Мадам, видимо, ваше непревзойденное игровое искусство соперничает только с вашей красотой, — поздравил я ее.
— Мне сопутствует удача брата! — со смехом воскликнула она.
Она не блистала умом, но обладала преданной натурой и не бросила Бонапарта в грядущие тяжелые времена, когда вероломные друзья и даже родственники отвернулись от него.
— Нам, американцам, следовало бы поучиться у такой удачливой Венеры, как вы.
— Но, месье Гейдж, — парировала она, взмахнув ресницами и сверкнув пламенным взглядом, — мне говорили, что вы сами на редкость искусны.
Я скромно склонил голову.
— Вы служили с моим братом в Египте, присоединившись к отряду ученых, — продолжила она. — Однако вдруг решили противостоять ему в Акре, но ваши пути вновь пересеклись восемнадцатого брюмера, когда он захватил власть, и теперь вы с ним опять стали союзниками, выиграв битву при Маренго. Похоже, вы мастерски умеете находить выход из любого положения. — Улыбнувшись, она решила пояснить последнее замечание: — Так и в танце, все зависит от выбора партнера.
Дейви, безусловно воспринявший подшучивание замужней сестры первого консула как возможный дипломатический провал, слегка откашлялся.
— А мне, господин Гейдж, — заявил он, — не повезло приобщиться к той удаче, что, очевидно, сопутствует вам и этой даме.
— О, у вас впереди еще масса возможностей, — великодушно и даже искренне возразил я. — Дейви, позвольте, я открою вам секрет азартной игры. Любой игрок проигрывает с той же неизбежностью, с какой смерть поджидает нас в конце жизненного пути. Игра дарует надежду, а математика обеспечивает расчет разбившихся надежд и фатальных поражений. Фокус заключается в том, чтобы вовремя сбежать, забрав выигрыш, умудрившись на мгновение перехитрить арифметику. Немногие способны на это, поскольку уверенность в успехе подавляет здравый смысл. Из чего следует, что лучше обзавестись такой рулеткой, но самому не играть на ней.
— У вас, сэр, репутация азартного и удачливого победителя.
— В драке, но не в войне. Игра же не доведет до добра.
— Но, судя по всему, вы честный малый. Зачем же вы играете?
— Я могу повысить свои шансы, выигрывая у менее опытных игроков. Но более важна сама игра, как говорил мне сам Бонапарт. Привлекателен именно процесс игры.