При проверке установлено: 15 ноября 1994 года около 13 часов гр. Васильева Зинаида Васильевна (еще одна сестра Федорова — И.М.), проживающая по данному адресу, зная, что купюра поддельная (ранее она обнаружила купюру в кармане своего мужа Васильева Геннадия Николаевича), направила своего сына в магазин за покупками.
Оперативная группа отдела (дежурный капитан милиции Аникин А. П., следователь Смирнов В. К.) квалифицировали действия по ст. 87 ч. 1 УК РФ м возбудили уголовное дело.
Будто бы, когда всё это произошло, 16 ноября 1994 года в 8 часов утра президент ЧР Федоров Н. В. вызвал в указанную квартиру министра внутренних дел ЧР М. Ф. Киселева и подчиненных ему руководителей Новочебоксарского ГОВД в количестве пяти человек.
И будто бы следственные действия по уголовному делу превратились в разбирательство с сотрудниками новочебоксарской милиции. После этого все следственные действия были приостановлены, потом они и вовсе не велись. Было зафиксировано, однако, что купюра была изготовлена на цветном ксероксе, который находился в этой же квартире.
По поводу этого дела руководитель секретариата президента Чувашской Республики А. Г. Шелков сообщал в Госсовет ЧР 1 февраля 1995 года: «Сообщаем, что письмо депутата Государственного Совета Чувашской Республики Молякова И. Ю. изучено компетентными органами. Указанное письмо не может рассматриваться как депутатский запрос, так как в нем затронуты вопросы частного характера, не относящиеся к вопросам депутатской деятельности и не входящие в компетенцию президента Чувашской Республики».
А вот заместитель начальника Главного управления по экономическим преступлениям МВД Российской Федерации Е. И. Новиков сообщал мне в письме от 25 апреля 1995 г.: «Уважаемый Игорь Юрьевич! Ваше письмо, направленное в МВД России, проверено с выездом в МВД Чувашской Республики.
Проверкой установлено, что уголовное дело по факту сбыта сыном Васильевой З. В. фальшивой 50-тысячной купюры возбуждено в день обнаружения. Проведены необходимые первоначальные следственные действия, в т. ч. осмотр квартиры Васильевой. Цветного ксерокса обнаружено не было.
Какого-либо давления на работников милиции со стороны президента Чувашской Республики не установлено.
По уголовному делу даны указания о необходимости проведения дополнительных следственных действий, направленных на установление преступника».
С тех пор о деле — ни слуху, ни духу. Остается только догадываться, сколько усилий приходится предпринимать президенту Чувашии, чтобы решить не только свои проблемы, но и проблемы своих многочисленных беспокойных родственников!
«Лепить» на меня второе дело решили по прежней схеме, как и в первый раз. Была, конечно, одна сложность — я являлся кандидатом в депутаты Государственной Думы РФ. Если заводить дело против меня лично, то необходимо согласие на это Генерального прокурора России.
Гораздо удобнее было возбудить дело по факту. Под этим предлогом собирать материалы непосредственно против меня. Делать это тайно, тайно назначать лингвистическую экспертизу. Затем неожиданно перевести меня из разряда подозреваемых в главные фигуранты. И, чтобы сломить мою волю, оказать как можно более сильное воздействие, сразу предъявить мне постановление о возбуждении уголовного дела, подписку и результаты лингвистической экспертизы.
При этом перед экспертами поставить лишь «нужные» вопросы, а в качестве документа отослать им текст приговора, не прилагая всех материалов наблюдательного производства — ни постановлений об аресте, ни постановления о возбуждении уголовного дела, ни показаний подозреваемых и потерпевшего, ни обвинительного заключения.
Через неделю-две, не дав мне занять оборону, вручить обвинительное заключение и быстренько передать дело в суд.
Главным исполнителем был выбран «проверенный кадр», теперь уже прокурор Ленинского района г. Чебоксары, А. И. Толстов.
Правда, возникали трудности. Федоров пишет в своем заявлении, что обнаружил агитационный листок у себя в почтовом ящике, а улица Сверчкова находится в Московском районе г. Чебоксары.
По нормам УПК расследование должна вести прокуратура Московского района, а затем передавать дело в Московский районный суд. Да, видно, в Московской районной прокуратуре столь надежных, готовых послужить следователей, подобных Толстову, не сыскалось. Осечки же не должно было быть. Поэтому были предприняты неуклюжие манёвры с целью оправдать изменение сначала подследственности, а затем и подсудности (дело в итоге угодило не в Московский райсуд, а в Калининский, к Марии Борисовне Жемеричкиной).
Заявление Федорова от 22 ноября 2003 года было адресовано прокурору ЧР и в ЦИК ЧР, но к делу оперативно подключился министр внутренних дел Антонов. 24 ноября 2003 г. он направил заявление П. Г. Федорову, заместителю начальника отдела организации дознания. Поручил заявление зарегистрировать и разрешить в установленном законом порядке.
В тот же день и прокурор республики Зайцев сделал подобное распоряжение. События стали разворачиваться с калейдоскопической быстротой.
26.11.2003 г. начальник УИИ Московского района г. Чебоксары подполковник внутренней службы А. Осипов (кстати, очень спокойный, приятный человек) направил в отдел дознания МВД Чувашской Республики справку, что я действительно условно осужден, но для бесед и для того, чтобы отметиться у него, являюсь аккуратно.
Поскольку в Чебоксарах в ноябре я практически не бывал, все время проводил на встречах с избирателями, то с 25 ноября старший дознаватель отдела дознания МВД Чувашии майор милиции А. Г. Фадеев дозванивался ко мне на сотовый телефон, пытался вызвать в милицию. О каждом таком разговоре Фадеев составлял справку. 26 ноября 2003 года он записал: «В ходе беседы на просьбу подъехать в отдел организации дознания МВД Чувашии для дачи объяснений по агитационным материалам, напечатанным в информационном листке «Взгляд в упор», выпущенном в ноябре 2003 года, Моляков И. Ю. подъехать в отдел организации дознания для дачи объяснений категорически отказался, сказав, чтобы все проблемные вопросы решали через Генерального прокурора Российской Федерации».
Дело не ограничилось захватом типографии В. Г. Лошакова, штурмом горкома. Меня ежедневно «дергали» этими звонками, которые «настигали» меня иногда прямо во время очень непростых, напряженных встреч с избирателями.
25 ноября 2003 года заместитель руководителя Приволжского окружного межрегионального территориального управления Министерства РФ по делам печати, телевидения и средствам массовой коммуникаций Ж. Г. Алфёрова писала в МВД ЧР: «В ответ на Ваш запрос сообщаем, что периодические печатные издания под названием «Взгляд в упор» и «Прямой взгляд» не зарегистрированы Приволжским территориальным управлением Минпечати России».
Для чиновников, бросившихся «воплощать в жизнь» положения федоровской жалобы, очень важно было получить хоть какую-то бумажку, подтверждающую, что листки, выпускавшиеся моим избирательным штабом, являются средством массовой информации. Без этого признания «подвести» под меня ст. 129 УК РФ было бы невозможно. В ней говорится о распространении клеветы именно в средствах массовой информации.
В тот же день Прокуратура Чувашской Республики и ЦИК ЧР получили письмо из Приволжского управления, что информлистки моего избирательного штаба можно признать иным периодическим печатным изданием. Бумага, как я и у поминал выше, была подписана Ж. Т. Алфёровой, А. А. Тимофеевой, А. Г. Горбуновым. Однозначного утверждения, что обычные листовки являются средством массовой информации, в этом уклоничивом письме не содержалось.