Я не гарантирую вам буквальную точность легенды, и весь крайне наивный романтизм этой истории, но вот как происходили события дальше.
Священник, который служил черные мессы баронессе, но все же не порывал с Церковью (впрочем, он и был ее посланцем, верным и тайным), задумал внушить барону спасительный страх перед кончиной, возможно уже близкой, и он наполовину было преуспел. Барон решил запретить кому бы то ни было приближаться к своему умирающему сыну, затем, когда тот скончался, он во всеуслышанье объявил о его скором выздоровлении. Тем временем в монастырях всей Европы терпеливо старались отыскать высокого и сильного послушника, достаточно красивого и, насколько это возможно, похожего на покойного. Папа освободил его от обета, предписал совершить грех во имя Церкви и спасения справедливости, и его отпустили из монастыря.
Под покровом ночи его провели в замок Линденберг, затем, во время одной из ночных оргий, барон представил его гостям как своего сына, но не как выздоровевшего, но как воскресшего. Произошло то, что и предполагалось, баронесса тут же загорелась желанием, и все свершилось, как и следовало ожидать.
Но лжебаронет, бывший послушник, на мгновенье обезумев от внезапного взрыва своих чувств, взял себя в руки. Он поддерживал свою соучастницу в состоянии опьянения так долго, как это было необходимо для его планов. Баронесса, среди окружавших ее предметов роскоши, не принадлежавших ей, была, в сущности, сожительницей, и она горела желанием официально закрепить свое положение в поместье Линденберг.
Что касается баронета, то он в конце концов принял свою роль всерьез, стал считать себя действительно сыном барона, но, пока его отец жил, он был ничем, и тогда он направил весь свой ум, всю изворотливость на то, чтобы подсказать баронессе идею необходимости преступления, чтобы им обоим утвердиться в своих правах во владении имуществом отца, и внушить ей, что эта мысль понемногу зреет у обоих.
Он назначил ей свидание пятого мая, в полночь, в местечке, называемом «Дыра Линденберга», и стал поджидать ее там с несколькими вооруженными друзьями. Она должна была привести туда своего любовника, которого они собирались заколоть, спрятать его труп, затем, под масками, с оружием, вернуться в замок, ворваться в пиршественный зал и запугать гостей. Через некоторое время, когда немного утихнут ужасы этой резни и воспоминания о ней несколько сгладятся, баронесса и баронет, став законными наследниками отца и обладателями его титула, торжественно утвердятся как супруги во владениях Линденберга.
Одевшись монашкой, вооруженная кинжалом и с фонарем, который она держала высоко над головой, чтобы освещать дорогу, Беатрис в назначенный час подошла к пещере, где спрятались убийцы.
Она пропустила вперед своего несчастного супруга, у которого, я уж не знаю, с помощью какого снадобья, был совершенно отнят разум. Он двигался как заведенный и, повинуясь невесть какому импульсу, вдруг стал хохотать во все горло. Реакция оказалась мгновенной: баронессу, следующую за ним, стало трясти от этого смеха, и резким сильным движением она трижды погрузила кинжал ему в сердце. Он упал с улыбкой на губах. МОНАШКА не сдвинулась с места, она спокойно смотрела на своего нового любовника, который, не колеблясь, как бы исполняя давно и хорошо выученную роль, взял кинжал из рук монашки и, в свою очередь, трижды вонзил его в ее сердце. Затем, отбросив его и вытерев руки о белый монашеский покров, убежал, не оглядываясь.