Он закрыл за собой дверь. Лоу услышал, как матрас волочится по полу, и понял, что там происходит. Мейси ляжет так, чтобы его ноги упирались в дверь. Поэтому любая попытка открыть дверь снаружи моментально его разбудит. И он успеет схватить револьвер…
В глубоком унынии вернулся Лоу в общую комнату. Он понял, что у него нет никакой возможности – ни сейчас, ни позже – захватить Мейси врасплох. Устраиваясь таким образом, Мейси всегда сумеет выспаться, всегда будет бодрым и бдительным. Утром он станет ждать его уже с револьвером в руках, и опять все пойдет по старому кругу. Так будет продолжаться день за днем, пока не наступит кровавая развязка…
Некоторое время, сидя в тишине, Лоу пытался придумать какой-нибудь другой план. Потом он обошел всю башню, но не нашел ничего, что могло бы помочь ему. Возле радиотелефона устроился Мейси. На маяке не было другого достаточно мощного фонаря, чтобы передать сигнал, кроме самого прожектора, но использовать прожектор для этой цели было немыслимо. В любом случае это только ускорит тот конец, которого он боится, но никак не позволит ему избежать смерти… Что еще?… О засаде не могло быть и речи. Куда бы Мейси ни шел, его пушка всегда была впереди него… Воображение Лоу заработало сильнее. А как насчет таблеток морфия в утреннем чае? Там в шкафу, в аптечке первой помощи, было несколько штук. Но Мейси сразу догадается – чай будет иметь привкус лекарства… А если придумать какую-нибудь ловушку?… Да, это одна из возможностей, но ловушку устроить непросто, и в случае неудачи она окажется смертельной для него самого…
Он включил радио и услышал прогноз погоды: шторм приближался с Атлантики. Лоу понимал это и без радио – крупная зыбь и падающий барометр ясно говорили о буре. Впервые за эти дни он услышал, как завывает ветер. Временное затишье закончилось…
Он вспомнил о теле Робсона на уступе. Если погода испортится, волны накроют тело, хотя, возможно, в море и не унесут. Лоу просто не мог оставить там Робсона. Этот старый человек заслужил достойные похороны. И чтобы кто-нибудь сказал над ним доброе слово. Хороший человек имеет право быть оплаканным… Лоу взял из шкафа фонарь и спустился на склад. Единственный кусок брезента был использован для Митчела, но оставался еще железный брусок – он послужит балластом. Лоу подхватил брусок, накинул на плечо свернутый канат и спустился к входной двери. Конечно, он один не сможет забросить тело на глубину, но все же похоронить Робсона у рифа лучше, чем оставлять его там, где он лежит сейчас. Лоу открыл дверь. Снаружи дул порывистый ветер. От западной оконечности рифа брызги долетали до стен маяка. Лоу направил луч фонаря вниз, чтобы осветить тело главного смотрителя, и остолбенел… Положение тела изменилось. Робсон сидел.
Через несколько секунд Лоу был внизу.
– Роб!… – крикнул он.
Смотритель сидел, прислонившись спиной к стене башни. Лицо его было в крови, волосы спутаны, одежда промокла насквозь. Он выглядел так, как будто это единственное движение – приподняться и сесть – полностью обессилило его. Но он был в полном сознании, взгляд его был ясным.
– Привет, Джим, – сказал он слабым голосом. – Я рад, что ты пришел, мой мальчик…
– Я думал, ты умер.
Лоу опустился на колени рядом с ним.
– Ты не шевелился… Мейси сказал, что ты умер… Лоу проклял себя за то, что не спустился сразу к телу друга. Ведь сейчас Робсон мог действительно погибнуть – от волн, от холода…
– Мейси оттоптал мне руки… Заставил меня спускаться…
Лоу посветил фонариком на искалеченные пальцы.
– Боже!…
Руки смотрителя были в ужасающем состоянии, но после такого падения могло быть и хуже.
– Ты сильно ушибся, Роб?
– Не слишком сильно, – тихо ответил Робсон. – Сломал левую лодыжку.
– Что-нибудь еще?
– Что-то с головой, ушиб, наверное… Тело все болит… Но мне еще повезло. Видимо, поручни замедлили падение.
Лоу кивнул:
– Верно… Не будем пока больше разговаривать. Я постараюсь поднять тебя в башню.
Он посмотрел на лестницу. С израненными руками и сломанной лодыжкой старый смотритель не сможет сделать самостоятельно ни одного шага. И хотя Лоу был сильным парнем, он понимал, что не сможет перенести Робсона на спине по этой скользкой вертикальной лестнице.
– Придется поднимать тебя с помощью лебедки, – решил он. – Я сейчас…
Он быстро поднялся в помещение, где хранилась лебедка, и открыл двери, ведущие на лестницу. Закрепил на конце троса кусок каната, опустил его на уступ. Потом спустился сам и надежно обвязал канатом Робсона.
– Теперь посмотри, Роб, можешь ли ты стоять… Волнуясь, очень осторожно он помог смотрителю опереться на здоровую ногу.
– Пока нормально?
– Да, – прошептал Робсон.
Лоу поднатужился, поднял его и пронес те несколько шагов, что отделяли их от лестницы.
– Я думаю, ты сможешь удержаться, пока я заберусь?
Робсон закинул руки на одну из ступенек, стараясь сохранить равновесие.
– Да…
– Я подниму тебя осторожно… Все будет нормально.
Робсон кивнул. В свете фонаря его лицо казалось мертвенно-бледным.
– Продолжай, мой мальчик, – это единственный путь…
Лоу быстро добрался до лебедки. Для Робсона необходимость двигаться была теперь сущим адом – лучшее, что они могли сделать, это побыстрее добраться до башни. Лоу начал медленно поворачивать рукоятку лебедки, пока не почувствовал, что трос натянулся. Он сам ощущал в груди боль от тугого каната, обмотанного вокруг разбитого тела смотрителя. Стиснув зубы, он продолжал подъем. Время от времени, когда натяжение троса ослабевало, он догадывался, что Робсон отдыхает на какой-нибудь ступеньке, и ждал. Иногда он ставил лебедку на тормоз и подходил к проему посмотреть, на сколько они продвинулись. Уже близко… Еще несколько футов… Он опять посмотрел вниз. Все… Робсон был в безопасности – лежал на полу у двери.
Лоу быстро спустился к входной двери.
– Все в порядке, Роб?…
– Да вроде…
Хотя на лбу Робсона блестели капельки пота, он выглядел теперь гораздо лучше.
Лоу развязал канат. На какой-то момент его одолели сомнения. Казалось маловероятным, что Мейси захочет довести до конца то, что ему не удалось сразу, – теперь, когда смотритель был абсолютно неподвижен. Но с Мейси никогда нельзя быть уверенным на этот счет. Лучше постараться как можно дольше скрывать от него правду.
– Я перенесу тебя в склад, – сказал Лоу. – Там ты будешь в безопасности.
Медленно, осторожно поднял он Робсона и взвалил его себе на спину. Смотритель был тяжел. Шаг за шагом, крепко держась свободной рукой за перила винтовой лестницы, останавливаясь на каждой площадке, чтобы отдышаться, Лоу преодолел четыре лестничных пролета и достиг склада. Там он осторожно посадил старого смотрителя на какие-то пустые мешки за перегородкой.
Робсон со вздохом откинулся назад.
– Благодарю, Джим…
– Я сейчас тебя быстро здесь устрою, – сказал Лоу. – Я скоро вернусь…
Он выбежал.
Поднимаясь в жилые комнаты, он мысленно составил список вещей, которые ему понадобятся. Сухая одежда… Одеяла и подушка… Дезинфицирующее средство и бинты для рук… Еще больше бинтов и что-нибудь в качестве шины для лодыжки… Жидкая мазь для ушибов… Вода…
Сейчас он был рад, что Мейси закрылся в служебной комнате. Сверху не доносилось ни звука. Лоу взял из общей комнаты и спальни все, что ему было необходимо, деловито собрал вещи, аккуратно все подготовил. Он испытывал благодарность судьбе за то, что появилась необходимость что-то делать, о ком-то заботиться, облегчить боль человека, подвергшегося насилию. И как чудесно было сознавать, что Робсон жив…
Он несколько раз сходил туда и обратно, прежде чем с удовлетворением мог себе сказать, что сделал все от него зависящее. На Робсоне вновь была сухая одежда, его ушибы и синяки были смазаны мазью, на ссадины наложен пластырь, руки перевязаны, на ногу наложена шина. Старик выпил кружку горячего сладкого чая и проглотил четыре таблетки аспирина. Лоу укрыл его одеялом. Не успел он притворить за собой дверь склада, как Робсон погрузился в сон.