Первый результат получил Мася. Он вернулся из мужского туалета, сообщив, что какой-то мужик, скорое парень, долго копошился, то бишь неизвестно что делал в служебной кабинке для швабр и вёдер, а затем вышел оттуда, почему-то заперев дверь на ключ. На уборщика, вроде, не смахивал.
Лизин рапорт был короче: в дамской уборной никого не оказалось, сколько ни ждала.
Японец тоже никого не дождался, делая причёску в вестибюле.
А Юра, чуть попозже, в прокуренном зале, видел того же самого парня, с повадками уборщика, только тот уже отнюдь не уборщицкую роль исполнял, а самую что ни на есть кобелиную: клеился сразу к двум молодым девушкам, и уже через минут десять дал одной из них пощёчину. Вторая в шоке убежала, а та, которой дали по морде, пошла в бар — напиваться. Всё было выдержано в лучших традициях притона. Не хватало наркодилера с его обычными предложениями. После этого все четверо собрались в вестибюле на совет. Решено было вернуться, уже днём…
Когда «опера» направились к выходу, из зала, вся пьяная и заплаканная вылезла побитая девица, ведомая под руку какой-то старухой. На немецком языке, почему-то с русским акцентом, старуха утешала жертву разгульного парня, а потом произнесла:
— Я знаю, что делать! Если ты его любишь, борись за своё счастье!
Обе ушли. Из зала, озираясь, вышел нахулиганивший и… вновь направился в туалет. Юра подмигнул Масе, и тот уже через несколько секунд открывал дверь мужской комнаты.
Затем из туалета вышел малец, то самый, детдомовский, о котором все забыли, запрыгнул в автобус, и был таков.
— Папа Юра, мне это странным вовсе не кажется, — с загадочным видом произнёс Максимка. И напомнил о своих приключениях перед помолвкой. Ай, да Мася!
После такого заявления пришлось сходить к машине, взять отмычки, предусмотрительно купленные перед поездкой, и, поставив на шухере японца, отпереть дверь уборщицкой кабинки. Там было большое зеркало! Мася взялся провести следственный эксперимент: увеличился после слов «Расправить плечи!» и уменьшился после слов «Назад!»
Остальное было делом техники: переехали из отдалённой фешенебельной гостиницы в ближайшую деревню, поселились у крестьян, напали на «детдомовца», вечерами шаставшего в притон, залепили ротик пластырем, укольчик сделали…
Затем встал вопрос — с каким паспортом отправлять его в Россию.
— С каким! С Масиным, конечно! — отозвалась Лиза, сунув пятерню в Максимкины вихры. — Щас сбегаю в ближайший магазинчик, куплю красочки, станет белобрысеньким, чуть с рыжиной, будто мой племянник это. Конопушечки изобразим. Совсем немного грима — и никто не догадается, что это не наш Мася! Ха-ха-ха!..
От этого смеха Максимке сделалось жутко.
— А меня куда денете? Закопаете?
Папа Юра успокоил:
— Закопаемся вместе, только не плачь! Останемся здесь, на недельку-другую, пока твой паспорт назад не прибудет. А тётя Лиза беглеца поездом повезёт, накачает снотворным и глаз не спустит ни на миг, чтобы часом не проснулся при контроле…
— Только пусть не очень тискает и чмокает, — посочувствовал мальчику Максимка. — А то приедет весь в синяках и засосах! Порченый товар ведь могут не принять…
Князь улыбнулся, хлопнул сына по плечу, прижал к себе, вздохнул. Знает княжонок, как юмором пользоваться!..
Веснусчатая Лиза увезла крамольного Правителя в Россию. Свиридка-Токио, естественно, поехал третьим, а как же без него молодая жена одна будет — при таком-то беспокойном хозяйстве! А пара «князь-княжонок» стали целыми днями разгуливать по окрестностям, на сто процентов использовать экологически чистое пространство. На третий день Масе стало как-то беспокойно.
— Папа, а когда нам позвонят из Питера? Уже ведь и доехать должны были, и поклажу сдать — с рук на руки…
— Расслабься, сын, чем позже им приспичит, тем больше свежего воздуха наглотаемся. Такого озона в Питере нет, наслаждайся…
После этих слов папа Юра захрапел. Ибо вот минут сто как боролся со сном. Максимка же, напротив, рвался к действию. Его мучили стандартные вопросы: не хохмит ли старая, может, опять скрывает чего? Постепенно пришла в голову идея: смотаться в притончик, ещё раз выведать обстановочку, дополнительная инфа не помешает. Опять же, зеркало в уборщицкой может оказаться полезным! Особенно когда все нужные отмычки в кармане.
Бросив торопливый взгляд на безмятежно спящего отца, Максимка взял с журнального столика карту города. И кое-что из денег, щедро оставленных Свиридкой-Токио, франков пятьсот. Папе Юре оставались целых полторы тыщи, так что сынишкина совесть чиста.
Перед самым выходом Максимка ещё и папы-Юрины шмотки прихватил, треники и майку — на тот случай, если увеличиваться придётся…
В притончике всё было по-старому. Перво-наперво пришлось сунуть полтинник охраннику, так как детям туда вход строжайше запрещён, а детдомовец, помнится, совал, и именно полтинник! Потом, заглянув в общий зал, пришлось долго откашливаться, так как уже к полудню тот был прокурен донельзя. А когда дым, вроде бы, чуть-чуть рассеялся, стали видны лица, вернее, хари, заполнявших его особей. Среди них мелькала и уродливая рожа той старухи, которая приглашала обиженных девушек на уроки колдовства. Максимка стал активно следить за ней, предварительно сбегав в туалет и увеличившись. Долго ведь не будут терпеть мальца, вертящегося под ногами!
Часа через полтора пришла обиженная, которую пару дней назад ударили по лицу, и снова стала громко жаловаться. Старая кинулась утешать её, но «жертва» накинулась на неё с кулаками. Убегая от побоев, старая ведьма вскочила в какую-то дверь. Деваха кинулась было за ней, но тут же вернулась. Удалось ли ей намылить харю колдовщице?
Прошло ещё какое-то время. От курева Максимка окончательно прибалдел, плохо соображал уже… Ему вдруг нестерпимо захотелось открыть ту дверь, за которой… Возможно, находился секретный коридор, по которому сбежала ведьма Мара!
Несколько раз оглянувшись, Максим, пошёл туда, тихо прикрыв за собой дверь, и вдруг понял: идти-то некуда! Там был маленький уютный тупичок. Но зато с очередным зеркалом! Вот где пригодилась зелёная бутылочка, выклянченная у японо-парочки, вместе с красненькой, на всякий случай. У них-то «пропуск» всегда в двойном размере имелся — четыре пузырька.
Хлебнув зелья, Мася очутился… В коридоре, выложенном шершавыми плитками, в щели между которыми проникал тусклый свет. Хм, а мадам утверждала, что в том коридоре бывают раз в жизни…
Пройдя немного вдоль бездверных стен, Максим вдруг услышал разговор, доносившийся из какой-то комнаты, дверь в которую пока что не была видна. Кто-то был явно возмущён:
— Это и есть ваш старый Правитель?!
— Да! Ему на вид немного лет, но это он… Пришлось применить к нему его же собственный фокус! Улучшающее зеркало — его изобретение…
Мася ещё больше удивился: незнакомому мужчине отвечала мадам привратница! Вне всякого сомнения, то был её голос… Сжавшись в комок, он стал слушать дальше.
— А где же следующий?
— Я вам его вчера показывала, буквально вчера вечером. Забыли?
— Не забыл, но ведь на это место метил представитель дверной династии…
— У меня возникли контрадикции… В общем, вчера утром я поругалась с его матерью…
— Хорошо, оставьте бывшего мне… Для разговора… А сами — ступайте…
— Погодите, ещё секундочку! Мне был о вас чудесный сон…
— Да?
— Будто вы — огонь, испепеляющий, но справедливый! И будто живёте совсем один, почему-то в образе отшельника…
— Мне некогда выслушивать этот подхалимский вздор… Монаха из меня хотите сделать? Прочь!
Хлопнула невидимая дверь. Мася замер. Значит, старуха уже в коридоре. Куда она направится? И куда бежать?! Шаги, тем временем, приближались.
— Шпионишь?! Как ты сюда попал? Идиот…
— Не идиот, а представитель династического рода…
— Ладно, некогда мне с тобой тут стоять… Скажи спасибо, что к тебе неровно дышит моя единственная доченька, которая вдруг решила отказаться от меня! Захлопнула перед носом дверь — и всё! Но я прощаю её… Прощаю! Иначе бы ты не вышел отсюда, щенок…