Александр Сергеевич Сорокин, Иван Ладыгин
Монарх II
Глава 1
В тронном зале, выкрашенном в золотые и черные оттенки, царила напряженная атмосфера. За огромным полукруглым столом, который расположился у подножья трона, восседали те, от чьей воли зависела судьба Российской империи. Великие князья откликнулись на зов своего сюзерена. Пустующий трон мрачно возвышался над собравшимися.
Князья не упускали момента пообщаться между собой, ведь в их плотном графике редко удавалось выкроить минутку для личной беседы, — как говориться, лицом к лицу. Однако не всё было так гладко, ведь в помещении находились люди, готовые вцепиться друг другу в глотки при любом удобном поводе. Вот только общество тут собралось опытное, и этот самый повод никто давать не собирался.
Наконец, незаметные двери за троном распахнулись и появился Император, сильнейший маг государства. Не торопясь тот двинулся к трону, по пути окинув взглядом каждого. Возвышаясь над остальными, он метко подмечал про себя образовавшиеся союзы, ссоры и пылающую ненависть между некоторыми родами. Опустившись на трон, император не торопился начинать собрание. Вдруг, в дальнем углу зала появился силуэт, скрытый в тенях. Не подходя к вельможам, тот прислонился к стене, всем видом демонстрируя свое превосходство. И он имел на это полное право. Ведь этот человек стоял выше самого императора.
— Приветствую вас, великие князья! — густой грудной бас разнесся по помещению. — Перейду сразу к делу… Мой внеочередной призыв связан, как вы знаете, с прошедшим Гоном в Москве. — Тяжелый взгляд самодержца упал на дородного дворянина. — Федор Алексеевич, доложи, как такое произошло? Не ты ли заверял меня, что такого не случится? Нарышкины всегда держали свое слово, а тут такой промах!
Спокойный голос императора уже давно не вводил в заблуждение присутствующих. Точно таким же голосом он мог повелеть казнить на месте, поэтому настроение Николая Годунова определить было очень сложно. И он гордился этой своей непредсказуемостью.
— Государь, произошло то, чего никто никак не мог ожидать! Волна должна была пройти мимо города. — заверещал Нарышкин, платком утирая со лба холодный пот. — Мы разбираемся, что заставило тварей двинуться в сторону Москвы. Попрошу заметить, милостивый государь, что несмотря на неожиданный прорыв, мы достойно встретили монстров. Вожак, а за ним и мелочь были повержены еще до прихода императорских сил и Ордена Зверя!
— Да… — лениво протянул самодержец. — я наслышан о том, что студент-первокурсник, даже не дворянин, смог одолеть Вожака, а также и о его победе над двумя сыновьями рода Апраксиных. — тут император перевел взгляд на другого мужчину, крупного и рыжебородого. — Павел Сергеевич, что скажешь на это?
Побелевший, не то ли от злости, не то ли от стыда, князь нырнул в оправдания:
— Государь, дети проводили дуэль по правилам академии. Мои отпрыски потерпели поражение, но лишь в учебном бою. Нельзя сравнивать это с реальной схваткой!
— Ты указываешь мне на то, что мне можно, а чего нельзя? — слегка подняв брови, Годунов пригвоздил взглядом рыжего толстяка.
— Ни в коем случае, государь! Я лишь обращаю ваше внимание на нюансы произошедшего! — Апраксин готов был провалиться сквозь землю, и на этот раз точно — от страха.
— Обращай внимание на своих бездарных сыновей, что позорят нас, великих князей! — Громовым басом встрял в разговор крепкий коренастый мужчина в черном полушубке. — Что подумает простой люд, когда увидит, что дети дворян слабее выходца из народа? Что власть ослабела? Что наши места стали вакантными⁈ Твои отпрыски, Павел, шатают нашу власть, опору трона!
Грозный мужчина сыпал вопросами и упреками, но никто не мог ему возразить. Ведь он был кровным родичем самого императора и по совместительству владыкой Алтая, богатого края, в котором многие из присутствующих вели дела, и очень прибыльные дела… Всеволод Орловский за словом в карман не лез и высказывал общую позицию. Это был мудрый и опасный человек.
Император был согласен с родичем, а потому позволил ему договорить. Ведь он был прав. Власть держится на лжи, силе и страхе! Стоит одному из этих столпов пасть, и никому не поздоровится.
— Сыновья будут работать до седьмого пота, но больше не подведут вас, государь! — игнорируя Орловского и, наконец, собравшись с духом, ответил Апраскин.
Что еще он мог сказать?
Кивнув опальному, Николай Годунов вернулся к Нарышкину:
— Федор Алексеевич, ты оплошал. Это факт. Но не это печалит меня больше всего. Почему на твоей земле проживает человек с невероятным потенциалом, а я узнаю об этом последним?