Императрица первая нарушила тишину:
— Господа, предлагаю перейти в бальный зал. Оркестр, кажется, уже готов играть… если наша невеста, конечно, отпустит своего рыцаря.
Но Анастасия лишь крепче сцепила пальцы с моими. В ее взгляде горело обещание, что этот вечер — лишь начало. А завтра начнется нечто большее, чем свадьба. Начнется вечность.
Вдоволь натанцевавшись, мы с Анастасией решили покинуть знатное семейство и отправились на поиски уединенного местечка. Таковым оказался храм знаний…
Библиотека зимнего дворца, затерянная в лабиринтах парадных залов, была островком тишины и спокойствия. Высоченные дубовые стеллажи, доверху заполненные кожаными фолиантами с позолотой на корешках, упирались в потолок с лепниной в виде херувимов. В центре комнаты, на столе из черного дерева, стоял глобус 17 века с трещиной на месте Тихого океана — по словам невесты, Николай любил шутить, что это было «наследство от деда, который в гневе швырнул многострадальный шар в стену». Но главным магнитом был камин — гигантский, из резного мрамора, где поленья горели с тихим потрескиванием, отбрасывая блики на портреты Годуновых в золоченых рамах.
Анастасия устроилась на медвежьей шкуре перед огнем, поджав под себя ноги. Ее зеленое платье, сменившее бальный наряд, переливалось в полумраке, как крыло бабочки. Я сел позади, обвив руками ее талию, а она откинула голову мне на плечо, запуская пальцы в мои волосы.
— Ты помнишь ту ночь в твоих покоях? — ее голос слился с шелестом пламени. — Когда я тайно проникла в твою комнату и мы впервые поцеловались?
— Такое не забывается, — я провел губами по ее виску, вдыхая аромат рябины и можжевельника, который она всегда носила в волосах.
Она повернулась, ее серые глаза ловили отсветы огня, превращаясь в расплавленное серебро.
— А теперь я хочу, чтобы ты никогда не забывал обо мне… Я хочу знать все: о твоих планах, о твоих бедах, победах и поражениях… Я хочу всегда быть рядом… Сколько войн тебе еще предстоит?
Вопрос повис в воздухе, смешавшись с дымом. На полке над камином, будто в насмешку, стоял трактат Сунь-Цзы «Искусство войны», а рядом с ним примостилась «Наука — побеждать» Суворова.
— Сражений еще будет много, но я не желаю рисковать тобой. — мои пальцы непроизвольно сжали ее руку. — Я не могу потерять тебя еще раз…
— Еще раз? Ты о чем?
— Неважно… — осознав, что сморозил глупость, я тут же попытался выкрутиться. — Меня много раз били по голове.
Она прижала ладонь к моей груди и заискивающе посмотрела мне в глаза.
— Чтобы не терять, нужно всегда быть вместе… Такой сильный и умный, а такой глупый…
— И все же… Мне будет спокойнее, если ты будешь подальше от самой гущи грядущего хаоса… — я коснулся губами ее лба, заставляя дрогнуть ресницы. — Раньше я был стихией без берегов. Теперь у меня есть якорь.
Внезапно она встала, подошла к стеллажу и достала книгу в бархатном переплете — «Сказки братьев Гримм» в переводе Жуковского. Присев ко мне на колени, она открыла страницу с гравюрой Спящей красавицы.
— Мама читала мне это каждый вечер, когда папа уезжал на войну, — ее палец скользнул по пожелтевшей бумаге. — Я всегда думала: а что, если принц не придет? Если он испугается колючек или дракона?
— Тогда принцесса проснется сама, — я закрыл книгу и поднял ее подбородок. — Сломает шипы, вырвет сердце чудовищу и найдет его. Потому что настоящая любовь — это не спасение. Это выбор. И ответственность за него.
Анастасия засмеялась, но смех оборвался, когда ее взгляд упал на портрет юного Андрея в доспехах, висевший над камином.
— Он слабеет, — прошептала она. — Сегодня за ужином ты видел, как дрожали его руки? Доктора говорят о хроническом магическом циррозе… А я даже не заметила, когда это началось.
Я встал, подвел ее к окну, где лунный свет смешивался с огненным заревом камина. За стеклом осенний ветер выписывал вензеля из палой листвы.
— Скоро я вложу в него часть своей силы. Столько, сколько нужно, чтобы он исцелился. — я обнял ее за плечи, чувствуя, как она напряглась, — с кем я еще поиграю в шахматы?
— Со мной⁈
— При всем уважении, принцесса… Азартные игры с супругой нередко приводят к скандалам.
Анастасия беззлобно ткнула меня кулачком в бок, и мы, улыбаясь, задумчиво уставились в окно.
Мы молчали, пока часы над камином не пробили полночь. Затем Анастасия потянулась к полке, достала том Пушкина и открыла его на страницах, где находились стихи о любви.